11 сентября…

Я вчера побывала там, на месте, которое вот уже 17 лет другое. Я там часто бываю и вижу, как оно все эти годы меняется, но никогда не будет прежним. Всегда подсознательно будешь видеть его до, во время и после. И эта трехмерность разрывает душу, не даёт дышать. Не знаю, у каждого своё ощущение от истории и места. Вот уже 17 лет для меня это Ground Zero – место и точка отсчета новой истории моей страны, да и всего мира, который уже никогда не будет прежним, не будет безопасным. Это, как диагноз, как хроническая болезнь, с которой приходится жить, делая вид, что организм здоров.

Я была вчера частью человеческого муравейника, любопытного и любознательного. Этот муравейник смотрел, покупал, фотографировал. Муравейник всегда любит себя на фоне места… А я думала об уместности радостных лиц и фона, который по своей сути – незаживающая рана, кровоточащая ещё, как минимум, у тех, кто видел весь ужас того 11 сентября 2001, чьи родные навсегда остались под упавшими башнями, кто потом отыскивал хоть какие-то фрагменты, которые были ещё обыкновенным утром того страшного дня, чьим-то сыном, дочерью, матерью, отцом, братом, сестрой.

У каждого своя мера эмоционального восприятия. Я почему-то вспоминаю прекрасную площадь, на которой всегда было многолюдно и весело, потому что Всемирный торговый центр был символом Нью-Йорка, его красой и гордостью. Я вижу мою крошку дочь и такого же маленького племянника, родившегося через 12 дней после рождения дочери. И эти два малыша, похожие скорее на близнецов, нежели на кузенов, резвящиеся у фонтанов между башнями… И муж работал прямо напротив этих башен, на Бродвее 100, и часто фотографировал эти великаны… А я пересаживалась под башнями с метро на поезд в сторону Нью-Джерси, где была моя первая американская работа. И эта пересадка происходила в 9.05-9.10 утра. Хорошо, что компания, в которой я работала, вышла из бизнеса летом 2001. В противном случае, страшно даже представить. До сих пор не могу зайти в поезд на отстроенной красивой станции World Trade Center…

Я вчера смотрела на сверкающие витрины магазинов, любовалась яркостью красок, несмотря на целый день льющийся дождь – природа плакала… Мне нравится то, что воздвигли, потому что жизнь продолжается и новое – символ этой жизни. Но я никак не могу уже столько лет отключить память. Пройдёт, заживет, но пока ещё кровоточит. Столько лет. Мне много рассказывал брат, отработавший без перерыва полгода на развалинах Всемирного торгового центра. Он инженер-геодезист и насмотрелся там всего. Не дай Бог…

Я смотрела на расписные яркие прикрытия того, что потом будет построено, что станет башнями, которых будет несколько, и фантазировала на тему этого будущего. А потом подошла к затянутой белой растяжкой почти построенной греческой православной церкви Св. Николая, смотрящей своим фасадом на два искусственных водопада-мемориала. И по периметру водопадов – имена погибших, и вода, устремляющаяся в бездну… Нельзя войти в одну и ту же воду. Так и память каждый раз достаёт из своих тайников какую-то новую деталь.

Я почему-то вспомнила крошечную церковь, построенную ещё в начале 19 века, которая потом, во второй половине века двадцатого, очутилась замкнутой в каменном кольце близнецов-великанов – красовалась прямо перед Южной башней и погибла вместе с ними. По счастливой случайности, никого в церкви в тот страшный день не было. 11 сентября в Православной традиции строгий пост в часть памяти Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Это день скорби. Поди не верь потом в предсказывающие знаки… Как и не верь в совпадения еврейские о 9-м Ава.

А я смотрела вчера на белую растяжку, которую вскоре снимут и церковь-Феникс вновь будет открыта для всех верующих и верящих. Это будет ещё одно место памяти и напоминания. И эта церковь-символ, построенная в Византийской традиции испанским архитектором Сантьяго Калатравой, ассоциируется своим куполом со знаменитой Ая Софией в Стамбуле, или мне, киевлянке, видится в ней купол Святой Софии в моем родном городе. «София» с греческого переводится, как «мудрость». Миру так не хватает ее, и мир, увы, ничему не учится…