В Варшаве открывается очередной саммит НАТО

 НАТО — организация огромная, повестки ее заседаний так же сложны и многообразны, как сами функции и структура альянса. Впрочем, на сей раз в центре внимания участников будет не столько внутренняя жизнь Северо-Атлантического оборонительного союза, сколько новые внешние обстоятельства, способные поломать его планы самым кардинальным образом.

В Варшаве НАТО намеревалась в спокойной обстановке рассмотреть большое число вопросов. От тактических, как-то, состав и порядок ротации подразделений в новых районах развертывания в Польше и республиках Балтии, стандартизация систем вооружений, кибер и обычный терроризм, меры контроля за  потоком беженцев с Ближнего Востока; до оперативных: как реагировать на угрозу гибридной войны, наращивание обычных и ядерных сил России от Баренцова моря до Балтийского и от Черного до восточного Средиземноморья, на постоянные военные провокации России на море и в воздухе, на кампанию запугивания Черногории, которой уже было предложено вступить в НАТО, и таких стран, как Македония, Финляндия и Швеция, которые только подумывают о присоединении (Путин пригрозил передвинуть войска вплотную к финской границе, если Хельсинки попросится в НАТО, а Швеция получила  предупреждение от Лаврова, что на подобный шаг с ее стороны Москва ответит «соответствующими военно-техническими мерами»); и, наконец, вопросов стратегических: будущее альянса, целесообразность и критерии его расширения, характер сотрудничества с регионами, лежащими вне зоны ответственности НАТО, но подступающими к ней: южное Средиземноморье, Восточная Африка и Ближний Восток, с которого может прийти новая ракетная опасность.

Ну и, конечно, над оперативно-тактическими и стратегическими заботами нависают проблемы финансовые, имеющие ярко выраженный политический подтекст и потому занимающие важное место в повестке: оборонные расходы всех членов альянса должны, в идеале, составлять примерно одинаковый процент от их ВВП, но поскольку среди них есть и относительно богатые, и относительно бедные, то богатые в абсолютных цифрах тратят на нужды коллективной обороны больше, чем бедные, а в плане безопасности выигрывают подчас непропорционально меньше.

Впрочем, повестка — повесткой, а вот спокойной обстановки, в которой ее предполагалось обсуждать, в Варшаве не будет, и виной тому неожиданный исход референдума о членстве Великобритании в родственной НАТО организации, Европейском Союзе.

Создавшуюся ситуацию мы обсудили с Кристофером Чивисом, сотрудником исследовательской корпорации RAND, который приглашен на варшавский саммит в качестве эксперта.

–  Прямой связи между Евросоюзом и НАТО нет, так что референдум непосредственно не отразится на структуре трансатлантического оборонительного союза. Эффект, конечно, может быть не прямым: если экономическое положение Британии или ЕС ухудшится, то есть вероятность, что это скажется на величине оборонных бюджетов и на ряде конкретных новых инициатив, которые НАТО планировала осуществить в Восточной Европе. Стоит также отметить, что сторонники выхода Британии из ЕС станут, по-видимому, новыми руководителями страны, и я подозреваю, что это на политическом уровне способно осложнить взаимодействие с коллегами по НАТО на континенте.

– Вы полагаете, в Европе поверят, что Британия, не желающая находиться в одной упряжке с ЕС экономически, по-прежнему готова, тем не менее, защищать ее с помощью оружия?

– Уверен, что на Brexit не будет воспринят как разрыв Британии с Европой в военной плоскости. Напротив, произойдет обратное: с выходом из одной коллективной структуры – Евросоюза, другая коллективная структура – НАТО, для британцев станет еще важнее. Если бы собственно европейские военные институции были более мощными, то тогда уход британцев, имеющих приличную армию, их бы серьезно ослабил. Но такие институты существуют только на словах, а не в реальности, поэтому относительная важность НАТО для всех европейцев в будущем только возрастет.

–  Многие американские комментаторы придерживаются того же мнения: они считают НАТО более жизнеспособным образованием, чем ЕС, подлинным, а не мнимым гарантом безопасности на континенте, который заслуживает Нобелевской премии мира гораздо больше, чем удостоившийся ее Евросоюз, доказавший на Балканах в конце 90-х, а затем и в Ливии, в Грузии и на Украине свою полную военно-политическую беспомощность. Швеция, если взять совсем свежий пример, всерьез изучает перспективу вступления в НАТО, и в то же время проголосовала против членства в еврозоне.

– Франция в середине 60-х при генерале де Голле вышла из интегрированного командования НАТО, но оставалась полноценным членом организации в смысле основополагающей статьи 5-й устава, относящейся к коллективной обороне. Во время президентства Саркози Франция в структуру интегрированного командования вернулась. Это на сегодня единственный пример расхождений внутри альянса, потенциально угрожающих его существованию. Никто другой из НАТО не выходил и не собирается выходить. Наоборот, целый ряд стран добиваются приема в организацию. Президент Чехии Милош Земан декларирует желание провести референдум по членству его страны в НАТО, но никаких конституционных полномочий на это у него нет. Мне сдается, что поскольку все решения в НАТО, в отличие от ЕС, принимаются на основе консенсуса, оборонительный альянс не воспринимается его членами столь же явственно, как Евросоюз, в качестве угрозы их национальному суверенитету.

– Выступая на слушаниях в Конгрессе, замминистра обороны США Эвелин Фаркас, упомянув страны, добивающихся приема в НАТО, сказала: «Россия, оккупировав часть территории Грузии и Украины, затруднила их вступление в НАТО. Но вспомним: Германия стала полнокровным членом альянса и оставалась им на протяжении долгого времени, прежде чем статус Берлина окончательно определился. Может быть, нам удастся  когда-нибудь в будущем придумать нечто креативное и в их случае». 

 – Все страны Союза признают важность сдерживания российской агрессии, равно как все они признают важность противодействия угрозам терроризма и неконтролируемой миграции, образовавшимся на южных рубежах. Но согласия относительно того, что имеет первоочередное значение, а с чем можно повременить, – с  предупреждением российской агрессии или с угрозами терроризма и массовой миграции, и как оптимально надо бороться и с тем, и с другим, –  среди участников нет.

– Расхождения по этим вопросам среди участников очевидны, но если взглянуть на брошюру, обнародованную штаб-квартирой НАТО в преддверии варшавского саммита, то станет сразу ясно, как сам Брюссель расставляет приоритеты.

В первых же строках документ констатирует следующие факты: формирование контингента сил быстрого реагирования, предназначенного к отправке в Восточную Европу в ответ на возникновение кризиса, создание  в регионе постоянных штабов и бессрочное размещение тяжелой военной техники, увеличение частоты военных учений; выделение средств на информационное противодействие российской пропаганде. За фактологической частью следует политическая, состоящая из нескольких десятков пунктов, в каждом из которых НАТО отвечает на критику России по тому или иному аспекту своей политики.

Например, обвинение в том, что альянс развертывает военные базы по всему миру, НАТО парирует так: далеко не по всему миру, а только там, где  мы временно вынуждены воевать, скажем, в Афганистане.

Ну, в Афганистане боестолкновения с Россией вряд ли произойдут, а вот интересно, что насчет Сирии? Будет ли НАТО реагировать, если вдруг американские, английские или французские самолеты войдут в сирийском небе во враждебное соприкосновение с российскими?

– Автоматической реакции не будет. Все зависит от того, потребует ли страна-участница, замешанная в инциденте, собрать экстренное заседание НАТО и запустить статью 5-ю устава. В инциденте с российским самолетом, сбитом Турцией, ничего подобного и близко не было: НАТО, посовещавшись, выступила с призывом сохранять спокойствие.

Однако в общем плане, трудно преувеличить масштабы той эволюции, которая произошла в отношении НАТО к России с 2008 г. по 2014 г.

Грузию альянс оставил практически без ответа, а Украину — нет. Украина — больше Грузии и ближе к центру Европы.

Но главное все-таки в другом: в распознавании экспансионистского тренда в российской политике; полагаю, что реакция НАТО была бы такой же, если бы Грузия и Украина во времени поменялись местами.

Военные круги Запада на сегодня единодушны в том, что Россия представляет большую потенциальную угрозу его безопасности от Арктики до Балтии и Черного моря, которая должна быть нейтрализована.

После «Брексита» на Соединенных Штатах лежит особая ответственность за поддержание эффективности другой коллективной структуры Запада, и надеюсь, что США продемонстрируют свое лидерство на варшавском саммите. Что касается самого альянса, то я уверен, что мало кто из экспертного сообщества поверил бы два с половиной года назад после Крыма, что НАТО не отступит от взятого курса ни в части антироссийских экономических санкций, ни в смысле укрепления своих восточных и южных рубежей.