Дело Клинтон закрыто, проблемы продолжаются

На прошлой неделе директор Федерального бюро расследований Джеймс Коми рекомендовал своему непосредственному начальнику министру юстиции и генеральному прокурору Лоретте Линч не заводить уголовного дела на Хиллари Клинтон за ненадлежащее обращение со служебными документами, в том числе, секретными, и Линч с этой рекомендацией немедленно согласилась. Но точку в скандале решение генпрокурора не ставит, оно лишь переводит его из правовой области в политическую, что в год президентских выборов совсем не мало.

Сразу по приходе к власти Барак Обама выпустил циркуляр, что вся служебная корреспонденция представителей администрации должна вестись по каналам официальной почты и храниться на надежных серверах в ведомстве по месту работы. В 2011 году Хиллари Клинтон подтвердила это распоряжение своей собственной инструкцией, разосланной сотрудникам Государственного департамента, которым она тогда командовала. Однако в том же году в ходе расследования Конгрессом террористического нападения на американское консульство в ливийском Бенгази выяснилось, что госсекретарь не следовала своей же инструкции, а вела переписку, относящуюся и к Ливии, и к другим острым внешнеполитическим вопросам, находившимся в ее компетенции, через личный аккаунт в электронной почте, причем архивировала переписку не на защищенном сервере Госдепартамента, а на персональном, который был установлен у нее дома.

Политические издания, включая те, что симпатизируют демократам, сурово раскритиковали шефа американской дипломатии. «Хиллари Клинтон решила, что ей закон не писан. И что письма, которые она рассылала, будучи госсекретарем, по какой-то загадочной причине принадлежат ей лично. Ничего подобного. Доступ к ним имеют по праву все налогоплательщики», настаивал заместитель главного редактора еженедельника National Journal Рон Фурньер.

Адвокаты бывшего госсекретаря сами поделили все корреспонденции, полученные и отправленные Клинтон во время службы главой внешнеполитического ведомств, на личные и служебные; первые были уничтожены, последние переданы архивному управлению Госдепартамента.

С самого начала высказывались предположения, что пакет сообщений, переданный по ведомственному предназначению в Госдепартамент, далеко не полный. (Команда Клинтон, тем не менее, категорически настаивала на его полноте). Более того, как неоднократно указывал в то время известный политический комментатор, бывший член коллегии Верховного суда штата Нью-Джерси Эндрю Наполитано, не Клинтон и ее защитникам определять, что подлежит возвращению, а что нет.

Как и Рон Фурньер, Наполитано опирался на закон, гласящий, что вся корреспонденция должностных лиц обязана находиться в общественном доступе.

С республиканцем Наполитано соглашался президент «Совета по внешней политике» демократ Ричард Хаас, который писал: «Когда человек работает на государство, он жертвует правом на неприкосновенность личной сферы, включая переписку.

Помимо проблемы принадлежности писем совсем немаловажной является и проблема их содержания, нет ли в них закрытых сведений, не подлежащих огласке?». Клинтон клялась, что никакой информации с пометкой «секретно» она через свой личный аккаунт не отправляла.

«По идее, Клинтон следовало оставить всю свою служебную корреспонденцию в Госдепе, когда она покидала свой пост в 2012, но сделала она это с задержкой в два года, и только под очень сильным давлением Конгресса», жаловались законодатели — республиканцы.

По прошествии еще двух лет, спор, который вели Клинтон и ее критики, разрешил директор ФБР. Контраст между тем, что во вторник сказал на пресс-конференции Джеймс Коми, и заверениями, исходившими от Клинтон и ее команды, разительный.

Х.К.: В моих сообщениях не было секретной информации. Никакой секретной информации.

Д.К.: Сто десять сообщений, содержавшиеся в пятидесяти двух цепочках, имели гриф секретности на момент отправки или получения.

Х.К.: Я передала Государственному департаменту всю переписку, которую можно разумно квалифицировать как служебную.

Д.К.: В пакете из около тридцати тысяч сообщений, переданных исходно Государственному департаменту г-жей Клинтон, отсутствовало около двух тысяч единиц служебной корреспонденции.

Х.К.: Я полагала, что самое простое — это пользоваться одним устройством в целях служебной и личной переписки.

Д.К.: Для отправки и получения сообщений она использовала не одно, а несколько мобильных устройств.

Х.К.: Утечек служебной информации с моего почтового аккаунта не было. При этом сообщения, которые я отправляла, приходили моим корреспондентам на их защищенные служебные аккаунты.

Д.К.: Вполне возможно, что враждебные Америке державы взломали незащищенный почтовый аккаунт г-жи Клинтон, и утечка произошла. Не исключено, что враждебные державы также обрели доступ к незащищенным аккаунтам корреспондентов госсекретаря, на которые поступали сообщения с ее персонального устройства. Обращение Клинтон и ее команды со сверхсекретными документами нельзя охарактеризовать иначе, как «в высшей степени небрежное».

Х.К.: Нам нечего скрывать. Избиратели сами дадут оценку нашим поступкам.

Д.К.: История не знает ни одного случая возбуждения уголовного дела на основании изложенных фактов. Из этого, впрочем, отнюдь не следует, что аналогичное поведение в будущем останется без последствий.

Мотивировочная и резолютивная части отчета шефа ФБР Джеймса Коми на первый взгляд совсем не стыкуются. Предполагаемому кандидату в президенты от Республиканской партии Дональду Трампу, который позиционирует себя как заклятый враг истеблишмента, этого вполне хватило для очередного гневного обличения «политического олигархата». The system is rigged, изрек Трамп. «Это нечестная, договорная игра. У них все схвачено, все подстроено». Так ли это на самом деле?

Вот что говорит по этому поводу политолог, профессор Чикагского университета Чарльз Липсон.

– Ощущение нечестной игры, уверяю вас, есть не только у Трампа. Америка — это страна, в которой, как нас учили с детства, все граждане равны перед законом, включая крупных политиков и миллионеров.

Последние могут позволить себе самых лучших адвокатов, но этим их преимущества в коллизиях с правосудием исчерпываются. И тут такая история с Клинтон!

Как директор ФБР, человек, насколько я знаю, безупречной репутации, может признать Клинтон виновной в злоупотреблениях, с одной стороны и не рекомендовать возбуждения против нее уголовного дела — с другой? Ситуация сложилась беспрецедентная. Джеймсу Коми не позавидуешь, любая его рекомендация обречена быть принятой в штыки половиной общества: проклинтоновской, если он выскажется за предъявление официальных обвинений, или антиклинтоновской в фактически состоявшемся сценарии.

Позволительно ли директору ФБР по-медвежьи вмешиваться в политический процесс на самом высоком уровне? Согласиться с тем, чтобы вероятные, но не доказанные, нарушения закона, о котором за пределами Вашингтона мало кто знает, фактически решили судьбу президентства?

Кто отважиться дать однозначный совет?

Если бы разбирательство протекало быстрее и завершилось шесть — семь месяцев назад, а не сейчас, когда Клинтон вот — вот объявят кандидатом в президенты, то тогда, наверное, предъявлять обвинение было бы проще, поскольку демократы смогли бы вовремя найти ей замену. Ну а делать это сегодня равносильно попранию воли избирателей.

Вашингтон — город пористый, утечки информации случаются в столице постоянно, и если кто-то из следователей или людей в разведсообществе, которые имели отношение к проверке электронных сообщений бывшего госсекретаря, в ближайшее время сольют в СМИ сведения, изобличающие политическую пристрастность директора ФБР, то тогда l’affaire Сlinton станет не просто одной из тем заключительного этапа предвыборной кампании, а ее лейтмотивом. Отсутствие таких утечек можно будет расценивать как молчаливое согласие компетентных органов с тем, что решение Джеймса Коми было, по большому счету, правильным. Народ получил информацию, пусть он, дескать, сам теперь и решает, доверять Хиллари Клинтон президентство или нет.

– Есть еще один важный момент. Джеймс Коми на своей пресс-конференции и во время выступления в Конгрессе то и дело возвращался к мысли, что ни Клинтон, ни ее помощники, не намеревались сознательно нарушить закон или причинить вред Соединенным Штатам.

Да, в законе сказано, что враждебное намерение не является условием признания вины, что всю команду госсекретаря можно было теоретически привлечь к ответственности просто на основании проявленной ими преступной халатности; в духе данного закона за халатность, строго говоря, можно судить, даже если с незащищенного аккаунта отправлена информация, которая официально не снабжена грифом секретности, просто потому, что чиновник, если он занимает высокую должность, должен понимать, какая информация является секретной.

Все это директору ФБР ведомо, и тем не менее, по его словам, нет ни одного случая, когда должностное лицо судили бы за ненадлежащее обращение с секретной информацией в отсутствие намерения причинить вред Соединенным Штатам.

«Независимо от моего отношения к сложившейся практике я не хотел», – подчеркивает Коми, – «создавать обратный прецедент в контексте столь резонансного дела».

Мне, впрочем, представляется, что в вопрос, связанный с намерением, вкралась путаница. Я лично усматриваю незаконный умысел со стороны Клинтон в совсем другом, а именно, в самом факте установления ею собственного сервера у себя дома.

– В чем был смысл этого шага? Авторитетная Wall Street Journal и другие издания предполагают, что тут имело место желание Хиллари вывести из предписываемого законом общественного доступа информацию о ее действиях на посту госсекретаря, если таковые могли быть превратно истолкованы как квипрокво за финансовые пожертвования, которые получал от иностранных доноров благотворительный фонд семьи Клинтон. Но это всего лишь догадка.

– Меня сейчас, на самом деле, больше заботит другое: был ли домашний сервер Хиллари взломан иностранными спецслужбами? Если в канун президентских выборов в прессе появятся неизвестно откуда взявшиеся точные выжимки из корреспонденции госсекретаря Клинтон, то это будет подтверждением опасений директора ФБР, что взлом имел место. Если пробивку клинтоновского сервера осуществили дружественные Америки спецслужбы, то они будут молчать. Молчать будут и китайцы, поскольку они тоже не хотят, чтобы Трамп выиграл, ведь он грозится поломать основы американо-китайской торговли.

А вот русские помнят, что расширение НАТО произошло при Билле Клинтона и, вероятно, будет происходить также при президенстве его супруги. Русские хотят видеть победителем склонного к изоляционизму Трампа, и если у них имеется такая информация и если в ней есть хоть какое-то подобие компромата, то они с большой вероятностью аккуратно и завуалировано вбросят ее незадолго до ноябрьских выборов, чтобы дискредитировать Клинтон.

– Если республиканцам не удалось добиться привлечения Клинтон к суду за ненадлежащее обращение с секретной информацией, то смогут ли они склонить Генпрокуратуру к возбуждению дела против нее за дачу ложных показаний Конгрессу, касающихся ее домашнего сервера?

– Теоретически такой сценарий возможен, но со стороны республиканцев было бы крайне глупо пытаться его реализовать. Хотя голоса в поддержку этой идеи раздаются в Конгрессе, равно как и за идею лишения помощников Клинтон и ее самой за допушенные прегрешения доступа к секретной информации, которой с кандидатами от обеих ведущих партий автоматически после их номинации делятся спецслужбы.

Доказать бесспорно, что Клинтон лгала под присягой республиканцы не смогут, и только предстанут перед избирателями в неприглядном виде как зелоты, пытающиеся свести счеты с политическим соперником посредством судебной расправы. Думаю, республиканцы будут действовать умнее: вскоре они выпустят агитационные видеоролики, в которых покажут встык контрастирующие заявления Хиллари Клинтон и Джеймса Коми; будут проводить одно за другим слушания с целью получить от ФБР документальные сведения, изобличающие Клинтон; будут допытываться, в чем разница между термином «чрезвычайная небрежность», которым Коми охарактеризовал обращение команды Клинтон с документами, и термином «преступная халатность», прописанным в соответствующем законе?

Мы также увидим на слушаниях в Конгрессе большое число бывших военных и разведчиков, которые по статье, вменявшейся Клинтон, были осуждены за проступки, куда более скромные, чем те, которые совершила она. Ну и, конечно, республиканцы будут муссировать тему благотворительного фонда семьи Клинтон. Расчет на то, что добиться таким способом желаемого политического эффекта проще, чем фанатично взывать к распятию Клинтон на кресте правосудия.

За несколько дней до анонса, сделанного директором ФБР, его босс, генеральный прокурор Лорета Линч, неожиданно встретилась в аэропорту Финикса с Биллом Клинтоном. Это рандеву произвело эффект разорвавшейся бомбы. Равно как и появившийся вслед за ним сенсационный материал The New York Times о том, что Лорете Линч было якобы обещано сохранение ее должности в администрации Хиллари Клинтон. Эти сюжеты совокупно имеют взрывной потенциал, сопоставимый с историей про сервер.