Как бабушка Эстер Михаила Ульянова в евреи определила…

Михаил Голер

Моя бабушка Эстер, да будет ей земля пухом, была всему нашему роду голова. Без мужа, рано умершего, подняла четверых детей, была в курсе всех событий и правила родственниками ближними и дальними твердой, бестрепетной рукой. Вернулась она с дочкой, моей тетей Лией и сыном, дядей Фимой домой, почему то не в родной Кишинев, а в маленький городок, районный центр Оргеев, что в 40 километрах от столицы.Там семья, возросшая (вернулись с войны сын Сема и зять Санду) вольготно расположилась в доме с небольшим двором. Каждое лето я проводил у бабушки, отъедаясь на сельских харчах и срубая деревянным мечом верхушки сорных трав во дворе (в Молдавии сорняки эти назывались «бурьяном).

У жителей Оргеева была незавидная репутация: их считали, как бы помягче выразиться, ну не очень-то умными людьми. Бытовала даже такая шутка. У оргеевца спрашивают, откуда он родом. На что тот сердито отвечает: – Вы сами сумасшедший! Но для меня Оргеев был земным раем. Я купался там в море любви моей бабушки и всего семейства. Отец мой, ее старший сын Самуил, умер в Ашхабаде в 1942 году и я оставался на земле памятью о ее любимце.
И свадьбу нашу справили в Оргееве, гости разместились и в комнатах и во дворе. Да и платила за все бабушка. И когда мы с женой жили в Новосибирске, на первых порах весьма и весьма скромно, мы получали от нее то денежные переводы, то посылки с фруктами. Зато когда я уже стал относительно прилично зарабатывать, то в свою очередь получал от нее приказы послать энную сумму денег дяде Хиле или тете Ребекке. И неважно. что я их не помнил, да и не знал. Ослушаться мне и в голову не приходило. Так бабушка занималась перераспределением в нашем роду, претворяя в жизнь принципы социальной справедливости. Единственное чем я вызывал ее недовольство, это своей актерской деятельностью. – Подумать только , – говорила она всердцах, – там где дед молился, его внук кривляется.
Дело в том, что Кишиневский Республиканский Русский Театр им. А. П. Чехова расположен в здании бывшей хоральной синагоги. Правда, помещение не раз перестраивалось, и от прежнего мало что осталось, но все же. все же…
И еще бабушка не могла понять чем же я занимаюсь, когда стал кинорежиссером. – Ты пишешь все это? – Нет, это делает автор,
сценарист. – Ты снимаешь? – Нет, это дело оператора. – Делаешь декорации? – Нет, этим занимается художник. – Может быть ты
сочиняешь музыку? – Нет, приглашаю композитора. – Так за что тебе деньги платят, да еще считают главным? – искренне недоумевала она.
Я любил свою бабушку. Но так получилось, что дважды сильно огорчал ее, правда не желая этого. В первый раз это случилось, когда по телевидению прошел фильм – концерт Махмуда Эсамбаева, где он продемонстрировал свое поистине виртуозное мастерство в танцах народов мира. Был среди них и танец еврейского портняжки. Угловатый подросток со всеми
ужимками, вовсю орудовал невидимыми ножницами, иголкой с нитками и тканью. И тут бабушка удовлетворенно сказала: – Так
может танцевать только настоящий еврей! Я же, знакомый с биографией этого артиста, возразил ей: – Нет. Он с Кавказа, кажется,
ингуш (вообще-то чеченец). – Ай, бросьте, – возразила бабушка, – он просто скрывает, что из горских евреев.
Я не поленился и на следующий день приволок из библиотеки книгу с изложением биографии танцора. Но убедил ее другой аргумент.
– Бабушка,- сказал я. – А как тебе понравился танец бразильского колдуна? – Прекрасно! – Но он же не колдун из Бразилии! И не пастух – гаучо из Аргентины. Если бы они видели, то сказали бы, что Эсамбаев
их человек. Не так ли? – Бабушка задумалась. Второй раз я ее огорчил, когда был напечатан «Бабий Яр» Евгения
Евтушенко. Мы все помним, какой резонанс оглушительный породило это смелое произведение, какая волна поднялась в обществе, как воспрянули демократы и вздыбились антисемиты. Бабушка Эстер прозвонилась ко мне из Оргеева.

– Ну ты читал? – с придыханием спросила она. – Читал, – ответил я. – Вот что значит настоящая еврейская душа!

– Бабушка, – изумился я, – он же сам пишет, что еврейской крови нет в нем.

– Ай, что он там пишет…Никакой гой (нееврей) так написать не может.
И тут я, почему-то рассердившись, во всеоружии фактов, начал переубеждать свою бабушку. Рассказал о его белорусских корнях, о станции Зима, о маме, которая в Москве в киоске газетами торгует и с которой я знаком….Бабушка выслушала мою длинную тираду и печально так сказала: – Ну как же он может так чувствовать боль чужого народа?! – Чужого горя не бывает, – утешал я бабушку.
И вот, годы спустя, всесоюзная премьера телевизионного спектакля «Тевье – молочник» по Шолом-Алейхему с Михаилом Ульяновым в главной роли. И как только закончилось действие и пошли титры, как раздался звонок из Оргеева и я услышал ликующий голос бабушки:
– Ну, и ты хочешь сказать, что Ульянов не еврей! Ха-ха! – И быстро положила трубку, чтобы я не стал ее переубеждать.
И я каюсь, перед Михаилом Александровичем, не стал этого делать. Так и умерла моя бабушка Эстер, да будет земля ей пухом, в твердой уверенности, что великий русский актер Михаил Ульянов – еврей!