Заговор четырех, создавших Соединенные Штаты Америки

Алексей Орлов

Едва ли не каждый день мы слышим и читаем о будто бы таком расколе в Америке, какого не знала история. Страна действительно расколота на два непримиримых лагеря. Демократы ненавидят Дональда Трампа и за одно  с ним всех республиканцев. Республиканцы  не испытывают ни малейших симпатий к блоку Обама-Клинтон и за одно ко всем однопартийцам этой пары.  Да, конечно, страна расколота, но говорить, что подобного история страны не знала, значит, быть не в ладах с историей.

В десятилетия, предшествовавшие Гражданской войне, страна переживала гораздо больший раскол.  Несогласие между северными и южными штатами в отношении института рабовладения было всего лишь верхушкой айсберга разногласий. Север и Юга разделяло множество других проблем и главной была, конечно, проблема внешней торговли. Индустриальные северные  штаты  считали нужным  увеличить таможенные пошлины  на импорт из европейских стран.  Аграрные южные не сомневались, что  вслед за этим таможенные тарифы увеличат и европейцы, а это это наверняка отразится на экспорте хлопка… Раскол привел к войне – самой кровопролитной в истории страны.

Но и раскол в 40-е-60-е годы XIX века  был ничем в сравнении с расколом первых лет независимости. К счастью, этот раскол не привел к войне. Но его итог мог оказаться даже хуже, чем война. Решался вопрос, быть или не быть стране – Соединенным Штатам Америки.  То был раскол не двух каких-либо враждующих – по тем или иным причинам – сторон.  Несогласными между собой были все тринадцать бывших северо-американских  колоний Англии, провозгласившие  в июле 1776 года независимость от британской короны.   На несколько лет бывшие колонии объединила  война. Победа над англичанами и их немецкими наемниками явилась плодом объединенных усилий бывших колоний и их союзника  – Франции. Но закончилась война, и каждая бывшая колония, ставшая независимым государством, начала жить по своим законам и правилам.  Это совершенно не противоречило Декларации Независимости, провозглашенной 4 июля 1776 года.  В ней, в частности, говорилось:

“… Колонии являются и по праву должны быть свободными и независимыми  государствами (states)… Они полномочны объявлять войну, заключать мирные договоры, вступать в союзы, вести торговлю, совершать любые другие действия… “( слово “states” означает в Декларации не “штаты”, а  “государства”).

Первый конституционный документ тринадцати бывших английских колоний  – Статьи Конфедерации  и вечного союза  (Articles of Confederation and Perpetual Union) –  давал совершенно ясно понять, что каждая бывшая колония  – это  член союза  независимых государств.

“Каждое государство (state) сохраняет  свой суверенитет, свою свободу и независимость, равно как всю власть и всю юрисдикцию”, – говорилось во Второй статье.

Третья статья представляла по существу договор между независимыми государствами. В ней, в частности, было записано: “Каждое из государств (state) вступает в прочный дружеский союз с каждым из остальных государств для общей защиты…  (Они) обязываются помогать друг другу… против всяких нападений…”

Восьмая статья возлагала ответственность за “все военные издержки и всякие другие расходы на общую оборону” на  легислатуры  всех входящих  в Конфедерацию  государств (states). Однако  большинство этих государств ничего не вносило в общую казну на поддержку армии в Войне за Независимость. Денег  революционной армии не хватало не только  для оплаты службы солдат и офицеров, но и на покупку оружия и боеприпасов.

Впрочем,  уже  сама процедура ратификации Статей Конфедерации свидетельствовала о непрочности  союза.  Статьи были приняты на Втором континентальном конгрессе 15 ноября 1777 года,  но могли вступить в силу только после ратификации всеми 13-ю членами союза. Ратификация  растянулась на  два с лишним года.  Она завершилась только 2 февраля 1781-го, когда Статьи одобрил Мэриленд.

Закончилась война, которая хоть в какой-то степени объединяла  бывшие колонии, поскольку  у них был один общий враг – Англия.  Но после войны их вряд ли хоть что-нибудь объединяло.  Каждое государство (state) жило  само по себе. Своя валюта. Свои таможенные законы. Своя милиция – для защиты от внешних врагов, в том числе и соседей.  Конгресс Конфедерации  – правительство –  ничего  решить не мог, потому что для принятия любого решения требовалась поддержка всех 13-ти членов  союза. Несогласие даже одного означало “нет”.  Но каждый из 13-ти тянул одеяло на себя.

Наверное, нам, живущим во втором десятилетии  XXI века, это трудно понять. Но американцы 70-80-х годов  ХVIII века просто-напросто не могли воспринимать  13 бывших колоний  как  единое государство. Средний американец той эпохи редко в своей жизни удалялся от дома больше, чем на 40 миль.  Для массачусетца, жившего поблизости от океана, другой страной был западный – горный – Массачусетс.  А уж Нью-Йорк и Пенсильвания – не говоря уже о Вирджинии – были далеким зарубежьем… В век  автострад, телефона – и. тем более,  интернета – трудно ощутить себя живущим во времени, когда письмо из Бостона в Филадельфию находилось в пути четыре недели.  Поэтому совершенно  не следует удивляться аморфности Конфедерации 13-ти бывших колоний.  Иным их  союз и быть не мог. Но  как долго  мог просуществовать такой   союз?  

Обложка книги. Вверху: Джордж Вашингтон (слева) и Джеймс Мэдисон; внизу: Александр Гамильтон (слева) и Джон Джей

К счастью – и мы вправе утверждать, что да, к счастью! – в Конфедерации нашлись люди, убежденные  в том, что союзу необходимо  – чтобы выжить – правительство, способное решать общие проблемы. Убежденных в этом было всего четверо. Благодаря им страна получила  действующую по сей день Конституцию.

“Квартет” (“The Quartet”) – так историк Джозеф Эллис назвал  книгу о том, как Джордж Вашингтон, Джон Джей, Александр Гамильтон и Джеймс Мэдисон  организовали “вторую американскую револцию”.  Эллис, автор десяти книг о революционной поре и ее героях  (он  – лауреат Пулитцера за книгу “Братья-основатели” /’Founding Brothers”/)  верно выбрал время для  публикации “Квартета”. Страна расколота, и ей полезно познакомиться со временем еще большего раскола и узнать, как  политики находили  компромиссы, работая над Конституцией. Нынешним не грех у них поучиться…   

Идея  написать книгу родилась у Эллиса в вермонтской школе, где учительствует его сын. Сын пригласил отца на урок по истории, на котором его ученики читали наизусть  Геттисбергскую речь Авраама Линкольна. Эту короткенькую – меньше двух минут речь  – Линкольн произнес 19 ноября 1863 года на открытии солдатского кладбища в Геттисбурге (Пенсильвания), где в начале июля этого года произошло сражение армий Севера и Юга. Вошедшую в историю речь Линкольн начал так: “ Минуло восемьдесят семь лет, как отцы наши основали на этом континенте новую нацию..”  Но Эллис – прекрасный знаток истории революционного периода Америки – знал, что Линкольн ошибся, сказав “87 лет”.  Линкольн вел отсчет от 1776 года, когда была провозглашена Независимость. Но в 1776-м  новая нация основана не была. Новая была основана только в 1789-м, когда было создано первое правительство – с президентом,  двухпалатным Конгрессом и Верховным судом… И Эллис решил написать книгу, которая  вносит коррективу в одну из самых известных речей Линкольна.  Вот так и появился на свет “Квартет”.

Гамильтон был, вероятно, первым из четырех,  кто пришел к выводу, что Статьи Конфедерации не пригодны, по его словам, “как для войны, так и для мира”. Гамильтон  писал об этом в 1780 году, когда все еще шла война, а он, 25-летний, был адъютантом и личным секретарем командующего армией генерала Вашингтона. Нужен, – писал он, –  “крепкий союз”, в котором каждый член “обязан выполнять” решения общего правительства.

В 1783 году Гамильтон, будучи представителем Нью-Йорка в Конгрессе Конфедерации, предложил резолюцию о проведении специального съезда, который внесет изменения в Статьи Конфедерации. Гамильтона  поддержал  Джон Джей, также представитель Нью-Йорка, ответственный  в Конгресе Конфедерации  за международные дела. Он пришел к убеждению, что “конструкция федерального правительства фундаментально ошибочна” и что состояние дел в союзе “может привести к кризису”.

“Мы – либо единый народ, либо – нет, – писал  Джордж Вашингтон в 1785году, через  два года после окончания войны. – Нет человека, который больше, чем я сознает необходимость  реформ нашей нынешней Конфедерации”. За время командования армией он лично убедился в неспособности  Конгресса Конфедерации решать какие-либо вопросы.

Джеймс Мэдисон последним из квартета пришел к выводу, что Статьи  Конфедерации – негодный инструмент для управления страной. Он  убедился в этом в августе 1786 года, когда две тысячи фермеров западных районов Массачусетса  восстали  против налогов и потребовали отменить числящиеся за ними долги.  Восстание возглавил  Даниэл Шейс, в прошлом офицер армии Вашинггтона в Войне за Независимость. Правительство Массачусетса обратилось за помощью к другим членам Союза, но других не волновало то, что происходит  за тридевять земель.  Для Мэдисона это стало своего рода призывом к действию – созданию  правительства, способного решать проблемы всего Союза.

Восстание Шейса еще не было подавлено, когла в сентябре того же 1786-го  в Аннаполисе, столице Мэриленда, открылась  конференция для  осуждения  поправки к Статьям Конфедерации, касавшиеся отмены таможенных барьеров между членами Союза.  Созыв конференции был одобрен Конгрессом Конфедерации, но только Вирджиния, Делавэр, Нью-Джерси, Нью-Йорк и Пенсильвания прислали своих представителей. Большинство членов Союза игнорировали собрание.  Естественно, что приехавшие в Аннаполис ничего в отношении таможенных барьеров не могли решить.  Но перед тем, как разъехаться ни с чем, приехавшие  – в их числе был  и вирджиниец Мэдисон – единогласно приняли предложение нью-йоркского делегата Гамильтона  о “будущем Конвенте” для обсуждения общих проблем.  В резолюция даже были  назначены  дата и место встречи:  второе майское воскресенье 1787 года в Филадельфии..

“Возможно, ни один человек с каким-либо намеком на обладание здравым смыслом не мог поверить, что  предложение Гамильтона имеет хоть малейший  шанс на успех”, – пишет Эллис. Но случилось чудо.  Конгресс Конфедерации  одобрил предложение Гамильтона  собраться и обсудить  изменения в Статьях Конфедерации.  Однако Гамильтон и Мэдисона  намеревались ехать в Филадельфию не для  внесения поправок в Статьи Конфедерации, а для полного отказа от них, замены их новой конституцией..  Для осуществления задуманного следовало убедить Вашингтона принять участие в Конвенте, то есть отказаться  от данного вскоре после  победы в Войне за Независимость  публичного  обещания “никогда больше не ввязываться в общественные дела”.

После того, как Конгресс Конфедерации согласился на созыв Конвента в Филадельфии,  Гамильтон и Джей  начали  “обрабатывать”  Вашингтона письмами.  А вирджинец Мэдисон навещал лично вирджинца Вашингтона. Все трое напоминали генералу сказанные им слова о необходимости реформы Конфедерации и о том, что народ должен быть единым. Они считали, что лишь одно присутствие Вашингтона может способствовать осуществлению задуманного ими  –  замены Статей Конфедрации и созданием нового дееспособного правительства.  

Вашингтон согласился быть в Филадельфии, и когда 25 мая 1787 года Конвент открылся, делегаты единогласно избрали его председателем. В этот же день Мэдисон  представил собравшимся план кардинальной реформы – отказа от Статей Конфедерации. Этот план  вынуждал делегатов Конвента заняться не изменениями в Статьях Конфедерации – ради чего они  и приехали в Филадельфию, а разработкой новой  Конституции, на основе которой будет сформировано новое правительство – вместо Конгресса Конфедраций.

Конституционный конвент работал почти четыре месяца – до 17 сентября, когда была принята Конституция. Летом 1787 года в Филадельфии было жарким и душным, а окна в зале, где проходили заседания, были плотно закрыты. Никакого общения с внешним миром у делегатов Конвента не было. Никто из них, кроме Мэдисона, не записывал  ход обсуждения,  а споры происходили  едва ли не по каждому вопросу.  Журналисты понятия не имели, что обсуждается и как.

Но утверждением Конституции на Конвенте в Филадельфии  дело не ограничилось. Конституция могла  войти в силу не раньше, чем ее ратифицируют девять из тринадцати членов Союза. Противников же ратификации было более, чем достаточно, особенно в  Нью-Йорке и Вирджинии.  Гамильтон решил убеждать  противников Конституции… пером. Он  пригласил участвовать в проекте  Мэдисона и Джея, и это трио написало 85 эссе, каждое из которых толковало различные статьи и положения Конституции.  Эссе публиковались  с октября 1787 года по август 1788-го в двух нью-йоркских газетах и осенью 88-го вышли в свет в сборнике под названием “Федералист”.  Конституционный конвент в Нью-Йорке ратифицировал Конституцию с минимальным преимуществом:  30 – “за”, 27 – “против”.  Впрочем, еще до голосования в Нью-Йорке Конституция была ратифицирована 10-ю членами Союза  и, значит,  вошла в силу…

Сегодня можно только гадать, как долго просуществовал бы Союз, если бы Статьи Конфедерации не были заменены Конституцией и на смену Конгрессу Конфедерации  не пришло трехглавое правительство – с исполнительной, законодательной и юридической ветвями власти. В долговечности  первоначального  Союза сомневались  не только европейские  наблюдатели, но и многие отцы-основатели Соединенных Штатов. Заговор четырех позволил совершить, как подчеркивает Эллис, “вторую  американскую революцию” и создать Соединенные (не на бумаге, а на практике) Штаты Америки.

Участниками квартета заговорщиков были: будущий первый президент (Вашинггтон), будущий четвертый президент (Мэдисон), будущий первый председатель Верховного суда (Джей) и будущий первый министр финансов  (Гамильтон)..