Как я узнал что, что «истина в вине…»

Михаил Голер

В Молдавии вино пьют все. От мала до велика. Даже малышам дают немного молодого перебродившего вина – «тулбурел» что переводится приблизительно как «бурлящее». Но пьяных, по настоящему, как говорится вусмерть, среди молдавян практически нет. Есть многовековая культура пития. В обед полбутылки сухого каберне – это норма. Вместо воды. Как говаривал поэт: – Вода?! Я пил ее однажды, она не утоляет жажды.

Самая распространненая легенда – это об аистах, которые сбросили гроздья винограда защитникам осажденный крепости и те выстояли. Ибо в волшебных гроздьях этих заключены и питье, и еда. Если есть в Молдавии в народе культ, то это единственно культ вина и винограда. У каждого крестьянина свое вино, свой погреб. Водитель нашего киносъемочного газика как – то посетовал: – В этом году мало вина заложил в бочках, всего две с половиной тонны. Боюсь весной кончится. И это выпивается одной семьей. Ну, и друзей угощают. А как же!

Понятно, что снимая документальные фильмы о сельском хозяйстве республики, мы кинематографисты, себя на забывали. Мой балкон буквально ломился от ящиков с яблоками и двадцатилитровых канистр с вином. Моему московскому гостю, театральному режиссеру Мише Морейдо, моя жена как – то шутя сказала, что на балкон у нас проведен винопровод с ближайшего винозавода. И Миша…поверил (?!). Когда я прилетел в Москву сдавать в главке свою очередную картину, то был встречен с почтением доселе невиданным. Восхищенные взоры, улыбки… Все разъяснилось, когда один редактор с трепетом спросил меня о винопроводе на моем балконе. И сколько я не отрицал это предположение как абсурдное, сколько не отнекивался, боюсь мне не очень то поверили.

И долго еще по Москве, в кругу моих знакомых, бродила эта байка о вине, которое у Голера дома льется, стоит ему только краник открыть.

Того же Мишу Морейдо потрясла дегустация в энотеке (так называется у виноделов библиотека вин), на которую я его взял с собой. Проводится она регулярно, примерно два – три раза в году. В энотеке хранятся вина самых разных лет и стран. Когда наши войска захватили винные погреба Геринга, то отборные вина оттуда были распределены по разным хранилищам в Союзе. Часть попала в наше Гратиешты. Хранитель энотеки, молодой винодел, отработавший год в Ливии, был официальным консультантом на моей картине об этом винсовхозе. Естественно, я пользовался определенной привилегией. И вот дегустация. За длинным столом сидят специалисты, наливают в огромные широкие бокалы немножко вина, нюхают его истово, взбалтывают и смотрят на свет свечи (никакого электричества), затем пригубляют, долго катают во рту и, наконец, проглатывают. Затем подробно записывают свои впечатления в протокол особой формы, отвечая на вопросы: цвет, плотность, вкус, запах, букет и т.д. Кстати, сухой рислинг 1927 года из герингского подвала заслужил самую низкую оценку, смысл которой можно по- простонародному перевести как «моча». Вино погибло. Рассказы о прелестях столетней выдержки сухих вин не более как легенды.

И вот идет дегустация. Остатки вина из бокала дегустаторы сливают в большой стеклянный сосуд – кратер.

Мой гость, Миша Морейдо, все наливаемое ему исправно выпивает до самого донышка. Кратер же, наполненный самыми разными винами, переливается всеи цветами радуги. И вот, когда мы стали выходить после окончания этого священодействия, Миша с тревогой спросил у ведущего винодела, а что делают со смесью вин в кратере. – Выливаем, – невозмутимо ответил специалист. Боже мой! Я до сих помню священный ужас, который заплескался в глазах потрясенного Миши Морейдо. И эта была вторая история (после моего винопровода), которую Миша запустил по Москве.: – Нет, вы представляете себе, эти изверги вино выливают на землю!

Режиссер – документалист обычно сдруживается со своими героями. Так по жизни предначертано. У меня было много друзей среди колхозных бригадиров, агрономов, виноградарей, инженеров, директоров, актеров… Но в самое сердце запали – виноделы. Эта профессия на особинку. В ней есть много от искусства, от поэзии. К виноделию особый талант нужен, кроме знания технологии. Почти все они романтики. Омара Хайяма наизусть шпарят. К вину относятся как к живому существу: – Что – то на этот раз алиготэ плохо себя ведет, капризничает!

Ну, прямо, как о ребенке. Рассказывают, что когда одного молдавского винодела послали главным технологом на огромный Мытищинский завод, что под Москвой, дабы он навел там порядок (а на том заводе мало того, что воровали вовсю, но и смешивали беззастенчиво вина разных регионов, выдавая их за выдержанное молдавское и грузинское), то он вернулся оттуда через полгода инвалидом с двумя инфарктами. (Знатоки никогда не покупали вина, если на этикетках была надпись, что оно разлито на Мытищинском винзаводе).

На юге Молдавии был совхоз–завод «Чумай». Там производили более 50 различных вин, но особенно славились кагор «Чумай» и сухое «Каберне». Говаривали, что красные сухие вина якобы выносят из организма стронций, продукт распада урана. И есть такая байка, что 90 процентов чумайского Каберне продавалось до поры до времени в Германии, в ФРГ. Но купить его там в магазинах невозможно. И якобы наша разведка донесла, что у немцев оно входит в паек подводников на атомных лодках, так как по исследованиям их ученых именно чумайское каберне выносит этот проклятый стронций с удесятеренной силой. Тут же была отдана команда прекратить поставки, ссылаясь на неурожай. И когда это произошло, немцы пригрозили санкциями за неисполнение договора: надо было в валюте платить неустойку. Наши неожиданно для них легко на это пошли. Тогда немецкая сторона предложила мировую: никаких неустоек, но в будущем году советская сторона возмещает недопоставки. И наши опять отказались, ссылаясь на то, что чумайское каберне пользуется большим спросом на внутреннем рынке. (Это в те то времена, когда за валюту родную мать могли продать). И потекло чумайское каберне в наш подводный флот. Вот такая дивная сказка.

А правда в ней то, что вино Чумая отличалось особым вкусом. Дело в том, что качество винограда, и вина, соответственно, зависит от земли, на котором он произрастает, от сочетания содержащихся в почве микроэлементов, от солнца, от многих других слагаемых. Бывает, что виноград с северной стороны холма резко отличается от южного. «Чумай» раскинулся на 3 тысячи гектаров. За пределами этой зоны и вино было иное, более низкого качества. Все победы на дегустациях; многочисленные золотые медали чумайских вин, связаны с именем главного винодела Кучеренко, человека судьбы необыкновеннейшей. Было у него всего 3 класса образования и работал он в Чумае еще при румынах (напоминаю, до 1940 года правобережная Молдавия входила в состав Румынского королевства) простым рабочим, но сметливым и в деле разбирающимся. Когда румын окончательно изгнали и Молдавия стала советской республикой  попытались там наладить виноделие. Но без успеха, не было необходимого оборудования, особенно прессов, да и не только их. Сменялись один за другими виноделы и директора, а дело не шло. И тогда Кучеренко явился к районному начальству и предложил себя в качестве главного винодела, обещая выпуск первоклассных вин. Начальство оторопело: – У тебя же всего 3 класса церковно – приходской школы! А он им в ответ: – А вам корочки нужны или вино?

И от безвыходности назначили Кучеренко главным виноделом. И вот темной ночью, вместе со своим верным другом Гришей, они вырыли из земли, предусмотрительно спрятанное при бегстве румын, винодельческое оборудование. Так начинался «Чумой». Но все могло бы кончиться в те послевоенные годы весьма печально для Кучеренко. Он твердо настоял на том, чтобы  виноградари собирали с гектара не более 55 – 60  центнеров винограда, тогда вино получалось очень качественным, со всеми присущими каберне свойствами. А в соседних совхозах собирали по 120 центнеров с гектара. И пошел донос в соответствующие инстанции о вредителе Кучеренко, сознательно снижающем урожай винограда, так необходимого всему советскому народу. И не сносить бы ему головы (порядки были в ту пору жесткие), если бы на его счастье не оказался в то время в Чумае заместитель министра пищевой промышленности СССР. Кучеренко преподнес ему два стакана вина и попросил оценить его качество. Высокий начальник, на счастье, оказался знатоком сухих вин!

Он похвалил одно вино, а другое счел водянистым и невкусным. И тогда Кучеренко признался, что понравившееся высокому гостю вино изготовлено из винограда, собранного в Чумае в ограниченном количестве, а плохое – соседнего винзавода. И зам.министра отстоял его перед районными властями, сказав, что вино «Чумай» можно отправлять в Москву, в столовые Совмина и ЦК, и даже… в Кремль (хотя, как известно, усатый вождь пил только грузинское вино).

А вина «Чумая» завоевывали славу на всех международных дегустациях. Кагор «Чумай» закупала патриархия как вино церковного причастия. Кучеренко стал Героем Социалистического труда. А вот диплома у него никакого не было. Начальство посчитало это неудобным, и ему буквально всучили диплом училища Совхоз – завода «Гратиешты», хотя ни на одной учебной сессии он не побывал.

Кучеренко был человеком старой закалки. Секреты свои никому не передавал. Хотя вертелись возле него молодые выпускники училищ и даже вузов. Один из самых тонких, таинственных процессов, это перелив вино из бочки в бочку, дабы аккуратно оставить в старой осадок. К этому готовились специально. И вот бывало приходили утром технологи на работу, а все вино Кучеренко с верным Гришей уже ночью перелили. На вопрос, зачем же вы это сделали, мы бы утром помогли бы молодыми силами, он лукаво простодушно отвечал: – Та, не спалось…

Великий был винодел. От Бога!

Другой герой моего «винного» фильма «Гратиешты» – директор завода в совхоз – училище, Илья Липович Кожокарь. Несмотря на арийскую молдавскую  фамилию был он стопроцентным евреем. Я упросил его сняться на дегустациии и всех зрителей поразил кадр, где Илья Липович засунув свой крючковатый нос в огромный бокал артистично вынюхивает винные пары. Кстати, на сдаче картины в Москве на этих кадрах принимающие редактрисы заапладировали. Многие пытались ему подражать, но увы… А если серьезно, то был он одним из крупнейших специалистов – виноделов в стране. При нем в «Гратиештах» было создано знаменитое вино «Мэргеритар» (Жемчужное), полусладкое, из столового сорта Муската. Дело в том, что по инструкциям того времени нельзя было пускать столовые сорта винограда на производство вин. Трудящиеся должны были есть «Кардинал» и «Дамские пальчики», так сказать «вживую». Так по подсказке Ильи Липовича пошли на уловку: якобы вино изготовлено из нестандартного винограда, не годного к продаже. Потому и цена вина была низкой. Ну, а вкус был божественный, тонкий, ароматный…

Совхоз – училище «Гратиешты» находится рядом с Кишиневом  и туда часто отвозили всякого уровня иностранные делегации. Был даже выстроен роскошный дворец для проведения международных дегустаций. И вот во время одной из них случился конфуз. Вина, как известно, представляются под номерами, дабы знаменитые сорта не давили на дегустаторов своим авторитетом и они могли бы честно выносить свое резюме. И вот подводя итоги председатель жюри объявляет о присуждении золотой медали вину под номером 5 и гордо заявляет: – Это несомненно легко узнаваемое наше великое французское Бордо! И вдруг, под смех и аплодисменты всего зала, ему сообщают, что под пятым номером фигурировало молдавское красное столовое вино «Романешты» из одноименного совхоза – завода. Надо было видеть в этот момент ошарашенное лицо председательствующего, кстати, француза. Утешил его Илья Липович. Поняв по лицу французского коллеги , что он с ним одного рода племени, Котокарь рискнул обратиться к нему на идиш, языке европейских евреев. Услышав знакомую речь, тот встрепенулся, и тогда Кожокарь поведал ему, что в «Романешты» были завезены французские сорта винограда из которого и готовится знаменитое Бордо. И почва там оказалась идентичной, насыщенной микроэлементами в нужной пропорции. Так что коллега не ошибся, это и было Бордо, только созданное на молдавской земле. Тот благодарно просиял и долго и нежно обнимал Илью Липовича.

Однажды приехала на винзавод какая – то американская делегация, в составе которой оказался владелец виноградников и винного завода из Калифорнии. Походил он по заводу, по цехам, лабораториям, подвалам и отозвав Илью Липовича в сторонку на хорошем еврейском языке (английского Котокарь не знал) предложил ему переехать в Штаты на работу к нему. – У нас прекрасный климат, растут практически все европейские сорта винограда, а вот культура виноделия пока хромает. Условия были фантастические, переезд и устройство всей семьи, полная творческая свобода… Кожокарь гордо отказался. О чем и сожалел, когда все стало в Молдавии разваливаться. Он был на пенсии… А поезд уже ушел!

Ах, какие дивные байки я слышал от виноделов. В них, правда, трудно было отделить грубую прозу жизни от фантазии. Но ведь не зря считают, что их профессия сродни искусству. А какое искусство без вымысла, над которым «слезами обольюсь». Жаль, не все их рассказы сохранила память. Но вот две истории, что запомнились.

Приезжает Председатель Совета Министров СССР А. Косыгин в Молдавию. Встречали, естественно, на высшем уровне. Но в быту он очень скромен, никаких застолий с шашлыками…И вот водят его по подвалам знаменитого совхоза – завода «Пуркары», что в средней зоне виноделия Молдавии. Когда – то, в давние времена, делали тут прекрасное сухое вино «Негру де Пуркарь» и «Рошу де Пуркарь» («Черное Пуркарское» и «Красное Пуркарское»). Вино купожированное, то есть смесь винного сусла из разных сортов винограда. Обладало оно необыкновенным букетом и вкусом слегка поджаренной вишневой косточки (особенно «Негру де Пуркарь») шоколадными тонами. Но вот беда, секрет его изготовления с годами был утерян. И уже опытным путем, затратив массу сил и времени, пуркарские виноделы восстановили знаменитые вина. Всю эту историю рассказывают Косыгину  и с гордостью добавляют, что поставляют Пуркарское ко двору английской королевы Елизаветы II. – И много вина вы туда посылаете? – интересуется Косыгин. – Два ящика, 24 бутылки, со специальными этикетками, – отвечают ему.

– И вы берете деньги за эту малость от женщины? кротко удивляется член Политбюро.

Выражение лиц окружающей свиты я не берусь описывать. Не мое перо для этого нужно. Разве что гоголевское, запечатлевшее последнюю сцену «Ревизора».

Следующую партию послали в Англию в качестве дара! В ответ получили два ящика отборного шотландского виски. Вот так – то.

Другая история кажется мне легендой. Но «за что купил, за то и продаю». Во времена хрущевского увлечения большой химией заказали в Англии технологические линии химических заводов (сами заводы строили зэки, переведенные на поселение, отсюда и пошло их прозвище «химики» или расхожее определение приговора  «послали на химию»). И попросили англичан представить списки товаров, которые они бы могли принять в оплату кроме валюты. Англичане, кроме традиционных икры, крабов, водки, мехов запросили и херес, прекрасно зная, что в Советском Союзе его не производят. Херес готовится по особой технологии, где якобы секретом является состав дрожжей. Поставляли это вино всему миру Испания и Португалия. И вот всем виноделам страны дана команда создать херес. И началось! Наша разведка якобы выкрала за рубежом пару ящиков с дрожжами, которые разослали во все винодельческие республики. Дрожжи эти днем и ночью охраняли чекисты. Молдаване взяли для основы хереса местное Алиготэ. Один из его соавторов (запамятовал его еврейскую фамилию) предложил ординарное вино. Высокое начальство настаивало на марочном, выдержанном не один год. Сотворили, отправили на дегустацию… Илье Эренбургу (почитаемому в среде виноделов тонкому знатоку). Тот продегустировал и записал в резюме лаконично: – В стране – Да, за рубежом – Нет.

Смирившись с неудачей и махнув рукой разрешили коллеге приготовить херес по его рецепту из ординарного Алиготэ этого года. Тот и приготовил. К радости всех вино получило высокую оценку от мэтра Ильи Григорьевича.

Ну а далее такая фантастическая картина. Англия, длинный стол, с одной стороны – наша делегация, с другой – английская. Они должны подписать договор на поставку химических заводов на многие миллионы фунтов стерлингов. Присутствуют и дегустаторы с английской стороны. При их одобрении часть оплаты пойдет молдавским хересом. И вот председательствующий лорд читает бумаги и доходит до заключения Эренбурга. Он издает короткое восклицание «О!» и передает бумагу членам комиссии. Те, прочитав, тоже заметно оживляются. И, наконец, председательствующий поднимается и торжественно заявляет: – Мы только что ознакомились с заключением о качестве хереса уважаемого Ильи Эренбурга, чей авторитет, как знатока вин, непререкаем. В знак особого уважения к мэтру мы подписываем протокол о поставке хереса из Советского Союза… до дегустации. А вино мы выпьем потом, за его здоровье и уникальный дар! (Говорят, лорда с трудом удалось убедить в том, что Эренбург, кроме того, и знаменитый писатель). Ох, «Свежо предание…». Но красиво, не правда ли?!