Девушка, похожая на зайца (фантазии горячечного разума или триллер с хэппи-эндом)

Светлана Храмова

Все мало-мальски значительные события в Лериной жизни происходили в состоянии некоторого очумения. Простуда накрывала ее за день-два, или прямо накануне важных мероприятий, Лера к этому привыкла. Маринка, младшая сестричка, уверяла, что это нервное, мол, лечиться тебе, Лера, необходимо. Иммунитет нервной системы укреплять. Тут она права, защиты у нервной системы ноль. Лериными любимыми строчками было простое и ясное: “Тишины хочу, тишины. Нервы, что ли обожжены…” Поэту тоже, видимо, сложно было жить, хотя лирического героя путать с автором – дурной тон и литературная необразованность. Но кто это помнит? Уверенность, что пиит только тем и занят, что пишет автобиографию – обычное дело.

Визит в Москву сопровождался двумя простудами вместе – нервной и взаправдашней, полученной на почве вируса-казачка, злой чужой энергетикой засланного с целью изрубить Лерину нежную душу в куски. Так что все в полном тумане происходило: Лера сама по себе, а сознание само по себе. Автопилот системы “кукла”. Врубается аварийная версия, четко и без сбоев направляющаяся временно вышедший из строя объект к финишу; объект по ходу пьесы вполне адекватен на вид и совершает все необходимые действия в предписанном этикетом порядке. Модель хомо сапиенса, одолеваемая в горячечным синдромом клонируется, раздваивается, одна половина отправлена в реабилитационный отсек, там строгий постельный режим; а другая половина – в это же самое время – проводит презентацию важного проекта, отвечает на вопросы присутствующих, прилично выглядит и производит впечатление вполне здоровое и целеустремленное, адекватное, как принято говорить; о затуманенном сознании никто не догадывается. Но это сложная теория, у Леры она в пока что в развитии, да и задумывается она на эту тему только в периоды инфлуэнцы средней тяжести, что вполне объяснимо, высокая степень (следующая стадия заболевания) – уже беспрерывный бред, флэшбэки и капли пота на лбу, покрытом розовыми вспышками аллергии.
Длинная коннотация вышла, вот так захочешь написать слово “грипп” – и столько воспоминаний!

У Леры сложный маршрут – короткая, но интенсивная командировка (Москва), сестра Маринка (Питер), несколько раз туда и обратно поездом, такие обстоятельства – и только потом можно расслабиться. Успокаивающий диван темно-вишневого цвета и размером с комнату, присутствие мужа, привычно уткнувшегося в айпад. В добавление к сигарете – кофе, разумеется, но если простуда продлится – можно и чай с медом. Можно выдохнуть, короче говоря.

Темно-вишневый диван вспоминался Лере, дожидающейся такси в кафе напротив гостиницы, откуда она благополучно выписалась, вещи в камере хранения стоят, на ресепшене к ней любезны – но простуда эта самая покоя не дает: на шее уплотнения ноют , кружится голова, плюс постоянное желание счастья, покоя и воли, а вокруг никого, кто мог бы понимание обеспечить. Идешь к посторонним людям – в надежде, что поймут. По головке погладят, к сердцу прижмут и пожурят заодно: «Все будет хорошо, эк тебя развезло!» – и пусть чужие, пусть хоть кто-нибудь, диван размером с комнату еще нескоро, ох, как нескоро!

Кафе просторное, время ланча и все места заняты, плюс кондиционеры зудят, прошивают помещение автоматными очередями освежающих воздушных струй.
Но удача! – свободен темного дерева стол на шесть персон, когда видишь такие предметы обстановки – фантазия разыгрывается: морёный дуб.
Стол темный и массивный, перегородка поперек – и Лера не сразу заметила субтильного вида блондиночку, сидящую на другом конце мореного дуба, перед ней открытый серебристый эппловский лап-топ, к уху прижат айфон. Блондинка шептала в телефон интимное, ворковала на непонятном Лере языке. Нет, не английский, не дойч. Латиноамериканское что-то, – подумала Лера и заученно улыбнулась, усаживаясь на стул. На краешек стула на другом конце большого стола, делов-то, в Амстердаме или Франкфурте на Майне, да в любом городе дикого запада само собой разумеется, что в часы пик, да и в другие часы, каждый вошедший имеет возможность где-нибудь да примоститься. Может, кого-то и раздражает, что поделаешь.
Кафе – не ресторан, а передышка в пути, Лера это выучила твердо. Тем более сетевое кафе, а просторное помещение принадлежало как раз к таким, не пафосное заведение при элитарной галерее контемпорари арт, а именно сетевая кафешка, только и всего.

Людей объединяют не только общие неразрешимые проблемы и совершенно несопоставимые, часто несуразные оценки происходящего – но и правила сетевых кафе, отшлифованные в борьбе за выживание. Easy. Без патетики.
Не тут-то было.

Блондинка Леру заметила и для начала взвизгнула. Ну вроде ущипнули ее, или от ужаса. Преамбула. Она вперилась в претендентку на место за общим столом срывающимся от негодования взглядом набрала побольше воздуха в изящные легкие и стала настойчиво и громко ее прогонять.
Очень громко, у Леры в ушах заложило. Отчаянный вопль израненного воина, сколько децибел в тщедушном существе концентрируется! «Уходите! Я хочу, чтобы вы ушли! Освободите стол! Я тут сижу, он мной занят!! Вы что, одинокая? Вам поговорить не с кем?» – и зубы большие такие, вперед направленные – настоящий заяц получается, это модная внешность, но девушки-зайцы Леру не любят. Традиция, и Лера это давно усвоила. Не любят до остервенения, Лера подозревала, что слегка увеличенные и выпяченные передние зубы, не исправленные родителями вовремя,– свидетельствуют о глубокой психической травме, индивидуумом неосознаваемой. И взрослая женщина с такой особенностью на лице – по сути, непредсказуема. Этим вопящая об одиночестве, наверно, особенно интересна своим латиноамериканским бойфрендам и клиентам, Лера не акцентировалась на “клиенты – кто они”, но оппонентка, наряду с другими словами, выкрикивала заученное:
– Я на работе! Я тут работаю! А вы мне мешаете сосредоточиться! – Потом девушка побежала к официанту жаловаться, под мышкой серебристый компьютер зажат для сохранности, на лице брезгливая гримаса, можно сказать, ироническая, потом они оба метали иронические взгляды, худенький официант еще и кивал понимающе.
Размягченная инфлуэнцой Лера осталась наедине со своими спутанными мыслями, и решила, что девушка, наверное, и правда на работе, а Лера клиентов отгоняет – ситуация делается непредсказуемой.
Никогда не знаешь, что за направленность в публичных заведениях, в Майами она однажды чуть в гостиницу для коротких свиданий не поселилась, с виду вполне приличный отель, но как-то странно смотрели на нее. В лифте рослый афроамериканец будто отсканировал Леру с головы до пят, и сказал, что она, видимо, что-то перепутала. Здесь в основном проститутки и сутенеры живут. Посоветовал кнопку нижнего этажа нажать – и бегом отсюда, что Лера и сделала тремя минутами позже.
Один район переходит в другой без шва, ничего вроде бы не изменилось, а оказалась на специальной территории. Да что Майами! Маленький сибирский городок, Лера остановилась в большом отеле, и милиционер, муж приятельницы, ей объяснял – у вас восьмой микрорайон, спокойный. А отель “Славянский” – это в криминальном микрорайне, в девятом. Туда лучше не ходить.
– Так ведь “Славянский” в стопятидесяти метрах находится, совсем рядом!
– Ничего удивительного. С этой стороны дороги мирно и тихо, а с той – преступный мир, привыкайте.
Везде одно и то же, заборы стоят, простодушному глазу невидимые, тайная карта густозаселенных мест.

Московская гостиница, где жила Лера – на углу тихой улицы, через дорогу от злополучного кафе, откуда она вылетела, переругавшись с официантом, навстречу подъезжающему такси.
И по пути на вокзал в голове нон-стопом крутилось – почему девушка-заяц так выкрикивалась про одиночество, будто обвиняя Леру. Одиночество наказуемо? И недопустимо в общественных местах?

«Чур меня, чур!» – Лера сказала это вслух, перепугав водителя, человека, по-видимому, утонченного, он сразу отрекомендовался: Я художник, в свободное время таксистом подрабатываю. – И айпад на коленях, то ли для ориентировки по местности, то ли он зарисовки в нем специальной программой делает, ожидая пассажиров.

В поезде из Москвы в Петербург Лера почувствовала, что выздоравливает. Половинки начали соединяться в одно целое, она ощутила, что соображает значительно лучше. И сострадания от посторонних не ждет, оно тем, кто в норме – без надобности, а жалостные и сирые его все равно не дождутся, их легким пинком отбрасывают в сторону. Жизнь улыбается тем, кто в состоянии препятствия преодолевать. Бороться за выживание, ежесекундно.
Отыскала номер сетевого кафе, попросила менеджера к телефону, и объяснила про стол на шестерых во время ланча. И что в кафе происходит что-то странное, Лере придется связаться с шефом, он в самое ближайшее время подыщет ему замену.
– Можете искать новое место работы, Дмитрий. – Сказала она и отключила телефон. Парень действительно Дмитрий, Лера его имя на сайте нашла. Пусть теперь он нервничает. А то распустились: “Вы что, одинокая? Вам поговорить не с кем? Поговорить не с кем? Поговорить?..”

Ну хорошо, Леру ждет муж и насыщенного цвета диван где-то там, на конечной станции следования – а если бы вправду одинокая и поговорить не с кем? так ведь бывает, правда?.. И промолчала ведь, не ответила ничего, как онемела – в том вопле издерганной жизнью барышни с айфоном отчаяние слышалось, и барабанные перепонки лопались в обеих частях Лериной головы, до сих пор крики помнятся, липучая девушка-заяц оказалась, и взгляд водянистого цвета ненавидящий, ненавидящий водянистого цвета взгляд, зачем?

– Кошмар, правда? Никогда не могла понять причины для беспричинной ярости, для публичной истерики, а вокруг люди – и обычное дело, никто не встревожился.
Маринка, встречавшая ее на вокзале, Лерины волнения не разделила.
– Вечно ты проблему видишь там, где и повода нет. Действительно, обычное дело.
Одинокая, одинокая, заладила. Так всегда говорят, если разозлить хотят. Ничего особенного. Просто нужно было спокойно ответить: – Да, я одинокая, да мне поговорить не с кем. Я всегда так делаю, нервные тетеньки тут же успокаиваются: нечем крыть.
– Так ведь я бы с ней на одну линию установилась, мы бы стали как сестры.
– И как братья, ага. Сестра у тебя одна, не забывай. Это я. – Маринка бурчала нечленораздельное что-то, потом четко произнесла: – Ну и установилась бы, подумаешь. Плевое дело, а ты вон всю дорогу из Москвы в Петербург в скоростном поезде “Сапсан” только об этом и думала, небось, я тебя знаю. Скучно там у вас на западе жить, из любой мелочи и нестандартной ситуации поэму делаете.
Маринка вела машину уверенно, цвет ее авто, кстати, тоже темно-вишневый. На Леру это подействовало успокаивающе, она вспомнила, что послезавтра в полет, а там и до дивана размером с комнату рукой подать, и муж рядом сидит, уткнувшись в айпад, и никто не скажет, что одинокая, там посторонние с такими глупостями не пристают, там каждый круглосуточно собой занят.

В самолет Леру тоже не сразу пустили. Еще одна девушка, точно такая же как та, что в злополучном сетевом кафе боролась за всеобщее счастье – и зубы выпяченные, и замороченные перекисью струйки волос, крепко схваченные в пучок за ушами – заявила, что у Леры документ с просроченной датой. Дату выдачи девушка-заяц перепутала с датой окончания срока действия. Вызвала подругу-начальницу, та тоже не в курсе, хоть и в аэропорту службу несет, уверенно стала консулу звонить, а Лера – мужу. Муж откликнулся раньше консула – объяснил сотрудницам регистрационной стойки их непредумышленную ошибку, они не поверили, но наличие мужа их успокоило.
В общем, час Леру мурыжили, получали новый опыт, профессионалки хреновы, понятия не имеют, что и как в документах пишется, страхуются впрок, но в самолет Лера вошла вовремя.

И с ужасом увидела немку-стюардессу, высокую блондинку с маслеными глазками детской игрушки Барби и модной расклешенностью передних зубов… Нет, так не бывает, это бред и кошмар!
Лера вжалась в кресло и весь полет тише воды ниже травы, игра называется “меня здесь нет”. Даже спящей притворилась на всякий случай. Зайцеобразной блондинке и разгуляться было негде, Лера напитки не заказывала, воду не пила, отсутствие вегетарианской еды стерпела молча, нет проблем! Еще один инцидент – и перегруз, столько впечатлений, что до темно-вишневого дивана размером с комнату можно и не дотянуть.

Посадка прошла успешно, пассажиры возрадовались и захлопали в ладоши, а Лера, так и не издав не звука, стала пробираться к выходу, ей повезло – в хвостовой части самолета открыли дверь, всего пару шагов пройти.