Объявление

Светлана Храмова

Катя нарядилась в клетчатое платье от Burberry (дочь постоянно говорит, что это неправильно – изделия любимой фирмы с узнаваемым рисунком носить, нужно чтобы нейтральное че-нить нарисовано… но Катя этих тонкостей не понимает: вот и пусть, знай наших!), впервые этим летом надела тонкую белую шляпу с широченными полями, чтобы лицо от солнца закрыто, и со стороны ощущение, что приличная женщина что-то такое клеит на фонарный столб. Небрежно двигается и без особого стеснения клеит, развлечение у нее такое, почему бы и нет?

К фонарным столбам, как выяснилось, очень удобно заранее приготовленные  картонные листики лепить. С прозрачным бесцветным скотчем недоразумение, лента на катушке скользкая, как лед на катке. Катя ногти большого и указательного пальца в кровь изодрала, отцарапывая миниатюрные полоски, чтобы изящно.

Проходят люди, читают равномерные (старательно писаные, дома чуть не плакала, каллиграфически выводя) буковки, скрывающие вопль, идущий из глубины души, даже двух душ: верните, господа гуляющие, кошелек  взад, ничего там  интересного нет, для вас чужое, а для нас свое.

Благопристойно объявление выглядит. Вид отутюженного туристического городка, в котором они с мужем по недоразумению поселились, не портит. А то блюстители порядка сорвут – не надо обывателей негативными фактами пугать! Здесь живой уголок покоя и счастья.

Здесь у них тишь да гладь, расслабление всеобщее и доверие друг другу немереное, такая картинка на вывеске.

А на деле только и гляди, чтобы не спи**или чего господа расфранченные. Вот как это могло получиться? Они с Виталиком вчера по самому исторически правильному пути двигались, в известном кафе с английским названием с  полчаса посидели, достигли в итоге полной безмятежности. Поверили в незлобных и мирных окружающих, неважно, местные они  или понаехали кто на время, кто насовсем. Байки об оздоровительном городке с целебными водами и невредным для здоровья казино – от одного только перечисления именитых завсегдатаев голова кругом, вот он, заповедник всеобщего братства и открытости! Здесь что-то типа райских ворот, природа кое-где дикая, местами тщательно отполированная рукой смотрителя за порядком, – но хороша!

 I lost my wallet… – А wallet это что? – спросила Катю пожилая гражданочка, проходившая мимо и остановившаяся понаблюдать за трудоемким процессом отделения от боббины очередного верткого лепесточка. Катя деловито, не обращая ни на кого внимания, добывала с ножницами в руках кусочек  липучего пластика, как в древности добывали огонь: постоянным трением.

– Это по-вашему eine brieftasche, потерял вчера мой муж где-то здесь, или в кафе оставил, вон там! – Катя рукой указала в направлении, где стеклянное здание, полукругом выдвинувшееся из цветущих кустов. Вокруг и правда сады и розы, гипнотическое воздействие. Тут как тебя звать забудешь, не то, что кошелек. А может, просто вытащили из кармана. Но вряд ли, ведь пачка сигарет еще. На столике скорей всего. И ушли, не оглядываясь. Уверенные в себе люди именно так и уходят из таких заведений, по сторонам не озираются, как суетливые грызуны. Ох, и права водительские, за новыми в другую страну нужно ехать. Карточки банковские жаль, но их по телефону остановили, тут же.

– А, ну да, – сочувственно покивала гражданочка, у нее объявление вызвало самый живой интерес. Привлекает внимание, значит, – удовлетворенно решила Катя. Жаль, не у тех людей. Бумажник явно не эта тетенька стащила, а кто-то другой, пусть импровизация и не профессионал, но злобный. Или равнодушный тип, как теперь принято говорить – похуист.

Сам бумажник уникальный, помимо драйвер лайсенса и двух купюр по 50 евро, пусть они подавятся нашей сотней, счастья она им не принесет. Темно-серая рифленая кожа, дорогущий и эксклюзив, Катя с огромной скидкой купила, последний был. И буковки пробиваются кое-где, как татуировка. Или телетайп.

Нестыдный, в общем, предмет, в общественном месте и вытащить приятно. Каламбур получился, однако, – усмехнулась Катя. Вытащить точно соблазнительно. И потом никогда не вернуть. Она и сама понимала, что расклейка картонок – послушание скорее и необходимая, по ее мнению, повинность. Совершенно бессмысленная работа, никто ничего не вернет.

В этом умилительно гостеприимном улыбчивом городке. Респектабельном. Там избранные люди живут, – сказала ей подруга перед отъездом, на прощание. Она, наверное, имела в виду, что жителей в целом немного. Потому что ничего особенного – люди как люди. Как везде.

Продать что-то любят, пообещать и не выполнить. Прикарманить тоже запросто, если плохо лежит. Администрация райского уголка, дай ей полную волю – сделала бы платной каждую дверь. Они уверены, что простые смертные здесь не по праву землю топчут. Должны платить. Поэтому даже вход в центральную аллею часто перекрывался кордонами. То и дело разворачиваются трехдневные выставки – то машин, то витрин, то поделок – и мышь без билета по центру не прогуляется, где они столько выписывающих билетики наняли? – Катя понять не могла. Вполне здоровые с виду дядьки на раскладных стульчиках сидят. Браслет светящийся на руку надевают – тем, кто заплатил. Для рисковых и больно умных любая сокровенная лазейка умело задраена. Упертый градоначальник, не поспоришь.

В городке жесточайшая  безработица, наверное. На каждый просвет в заборе по десять человек желающих брешь грудью закрыть.

Да и какая работа в раю? Риэлтерская разве что. Только и забот – кроме отелей, магазинов, музеев, представительств добровольных благотворительных обществ, ну аптеки и рестораны еще – что туристам комнатки сдавать.

У Кати ныла спина, но даже устроив небольшой перерыв в кондитерской неподалеку от дома, она старательно заполняла оставшиеся картонки заученным назубок текстом. Устала, кофе понадобился. Присесть хоть на пять минут. Но азарт передовика проснулся, захотелось ей всю центральную часть бесхитростного  на первый взгляд селения заклеить предупреждениями: не теряйте бдительности, уважаемые гости города! Мы тут много чего потеряли, и никто ничего не вернул, следите за вещами! Не размякайте, никто вам не друг, а видимость одна!

За соседним столиком колыхала роскошными телесами шумная женщина лет пятидесяти. Она громко говорила по-русски. Семейство из трех человек, скромная с виду профессорская чета и средних лет дочка, внимали с напряженным уважением:

– Я тут домик вначале приобрела. Три года ждала разрешения на перестройку, потом решила – зачем возиться? Купила три квартиры, туристам посуточно сдаю. Свою десятку в месяц имею легко. (Это с трех-то квартир? – машинально подумала Катя, не отрываясь от чистописания. Десять тысяч? Преувеличивает, однако. Налоги, ремонты, переговоры с потенциальными желающими, доехавших на вокзале нужно встретить, заботы с утра до вечера – и разве всегда клиенты выбирают ее владения? Тут одних гостиниц на каждом шагу по четыре, все заполнены.) Ораторствующая, между тем, продолжала:

– А вы подумайте. Все русские так делают: гостиницы маленькие открывают или парикмахерские. Нужно семь человек на работу взять – и вид на жительство обеспечен. Все русские так! Вы подумайте. Переезжайте!

Это какие «все русские так»? Катя с Виталиком открыть парикмахерскую не могли, например, и семь человек на работу принять тоже. Да и те трое, внимательно слушающие рассказчицу, уехавшую из России в разгар свистопляски 90-х, судя по стилю одежды и этому небрежному «десятка в месяц»,  тоже не могли купить недвижимость в  городке с богатым и славным прошлым. Те, кто в состоянии – те кивают в унисон, так же небрежно поддакивают, к месту и не к месту вставляют дурацкое «не вопрос», это у них кастовое – жесты, интонации, слова. А трое, включая дочку с нервным тиком,  бесцветные веки ее неуправляемо дергались, – слушали с благоговением, молча.

Кивая слишком часто и невпопад.

Но Катя сценку в кондитерской прослушала, просмотрела – и приняла к сведению, не более того. Снова выводила чуть ли не язык высунув, как первоклашка: I lost my wallet, containing drivers license and bank cards… (это особого вида аттракцион в немецком разморенном жарой городке – расклеивать написанное по-английски, причем написанное очень вежливым и правильным деловым языком. Thank you in advance… спасибо заранее, наш дорогой друг, подхвативший тебе не принадлежавшее. Да не позвонит никто, сомнений нет. Для очистки совести тренирую почерк, потом мозолю глаза прохожим утомительным для наблюдения выскребыванием слипшихся полосок клейкой ленты. Не каждый день такое увидишь. Жанна Д’ Арк прямо выискалась, ну посмотрите не нее. Воинствующая дама, забрала не подняв (широкополая шляпа вместо шлема), предупреждает мир об опасности, что скрывается за каждым кустом. И месседж как азбука Морзе – прост, но выстукивается для тех, кто понимает: Не верь, не бойся, проверь сто раз свое насиженное уютное место перед тем, как выйти из приличного заведения. Будь начеку!

Ведь как они вчера вечером были умиротворены! В кои-то веки отстранились от страхов и волнений, причин для них в последнее время предостаточно. Присели в ресторанчике на десять минут, диван от столиков поодаль стоит – пустой и манящий. На открытой террасе мягкий рассеянный свет. Всего-то чаи с пряниками заказывали, и говорила ведь Катя – ну не расхаживай ты с бумажником в кармане, но Виталика разве можно хоть в чем-то убедить? Не убеждала особо, он никогда раньше ничего не терял.

Домой пришли – блаженство такое! Две-три минуты счастья, незамутненного ничем, Катя и забыла, что так бывает.

Она еще на письмо срочное отвечала, бодро нажимая кнопки в телефоне, а Виталик уже с вопросом, растерянно: посмотри, в ящике комода нет моего бумажника? точно помню, что из кармана доставал, вместе с сигаретами.

Осмотрели каждый уголок. Минуты назад вернулись, ни к чему прикоснуться не успели – но даже матрацы переворачивали, вдруг проскользнули бумажник и сигареты, хотя понятно уже, что два предмета вместе не проскользнут, они позабыты на столике в уютном кафе. Или по дороге выпали, что вряд ли. А «точно помню» только из рутинной памяти возникло: вчера из кармана доставал, и позавчера. Наверное, и сегодня тоже.

Сладкое чувство покоя как корова языком слизала. Снова заботы и суета, привычная в последние месяцы. Виталик в то злополучное кафе отправился, а вдруг найдется – пустое, час уже как минимум прошел, шли по городу гуляя, не торопясь.

Катя телефон в интернете нашла, бармену объяснила в чем дело, он что-то у коллег выяснял и обрывки немецких фраз доносились, потом уверенным голосом сообщил: ничего не найдено, извините, мне очень жаль.

И мне жаль, подумала Катя. Бумажник уж больно необычный. Подарок мужу.

Карточки остановили, права он в заменит в конце концов, а темно-серый  татуированный не вернешь. Вот не надо эксклюзивное покупать, – в который раз подумала Катя, прекрасно зная, что к неповторимому и особенному ее как магнитом тянет.

Наутро решила действовать. Найти не надеялась и доброты от людей не ждала.

Но как обязанность выполнить. Отслужить.

И ходит теперь по городу, как неприкаянная и крепит на стены и столбы своё жалобное: I lost my wallet, containing… If you found it… Thank you in advance…

Как слова песни читается. Песни шарманщика, протяжной и заунывной. Она совсем недавно такого в центре города видела, и с настоящей обезьянкой на плече. Стоял и ручку крутил, завывая в такт – будто из далекого прошлого образ, с шарманками теперь никто не бродит.