Служитель церкви

Светлана Храмова

В центре нашего образцово-показательного города который месяц кряду продолжается постоянная возня. Я могла бы сказать – идут дорожные работы, но так как город маленький, центр уж совсем небольшой, а участочек, где постоянно копают, и вовсе капелешный (он огорожен модным цветастым забором, к нему все привыкли, но конфигурация его чуть ли не ежедневно меняется) – то слово “возня” вполне подходит.
Найди верную тропку, так называется игра строителей с мирными жителями. Площадь с забором – узловой пешеходный пункт, и искать неприметную усыпанную гравием дорожку, что актуальна (сегодня именно она выведет на простор, о вчерашней забудьте!), приходится всякому идущему.

Однажды вечером прохаживались мы с супругом моим и Ниной, подружкой задушевной, вокруг того забора. Что означает, как вы уже поняли – “мы гуляли в центре города”.

Устали круги наворачивать – и в кафе у забора присели, за столиком. Кафе давно пора “подзаборным” назвать, но это очень приличное заведение, и на вывеске, разумеется, красивое слово светится, броское. Вывеску зачем менять? 

В разгар туристического сезона забор уберут, будто и не было его. Чтобы отдыхающих ничего не раздражало. А спадет наплыв – пестрая конструкция снова на старом месте, это ежегодное развлечение местных властей. Вполне невинное, кстати. Забота о благоустройстве территории налицо, зимой (кроме кристмас-тайм), весной и осенью. Невозможно не заметить.

Ласковый вечер апрельский, ничто не предвещало. И полицейское управление неподалеку, через дорогу перейти буквально. 

Нина, как всегда, рассказывает, что у нее появился новый поклонник, но она в раздумьях, встречаться ли с ним.
– Красивый и высокий парень, но он младше меня! Я боюсь, что почувствую свой возраст!
– Нин, ты возраст и так все время чувствуешь. Увидитесь, поговорите о том о сём, тогда и поймешь, что именно ты чувствуешь. С ним наедине. Даже не обязательно наедине, назначь свидание в кафе.
– Да, он год добивается свидания, придет, куда я скажу – но мне сказали, что он Казанова! Жены у него нет, один ребенка воспитывает. И очень интересуется женщинами.
– Если Казанова, то странный какой-то. Год свидания добивается, ребенка растит…
– Сына восьми лет.
– Так может ему женщина для ухода за ребенком нужна, а никто не соглашается. Вот он и пристает ко всем подряд. К тому же, никем не доказано, что ко всем пристает. Пока что мы знаем, что он тебя робко о свидании просит. Ты встреться для начала, понятней будет, – благородно советую я, вместо того, чтобы с жаром её отговаривать. У них все сладится – и потонет она в любви, уйдет с головой в омут. Трудно мне без нее будет, Нинка хорошая.

Муж, оставленный без внимания, принялся нас фотографировать. Я устыдилась, все внимание на него перенесла: а в профиль меня сними, ага… ой, плечи согнуты, не выпрямилась, еще раз попробуем! И анфас теперь, но тут света нет, давай я стул передвину, – ну вот, вроде ничего получилось, только…
Тут я услышала жаркий шепот в правом ухе, на чистом русском языке: – Если вы еще раз это без разрешения сделаете – я вас стукну! – Надо мной склонился плотный бородатый мужчина в широкой льняной рубахе и таких же штанах – просторных, но из сукна. Этакий добрый молодец, мордатый и выражение лица доброе. С произносимым текстом не сочетается никак.
Я на молодца смотрю, и безо всякого смущения, – наверное, я должна смутиться, по его понятиям, – громко и четко ответствую: 
– А что именно без разрешения? И по какому поводу вы собираетесь незнакомую женщину ударить? Мы просто меня фотографируем, а вы что подумали? – Мужчина в черном почему-то не ожидал, что я в беседу вступлю. Он растерялся и поспешил к стене, где его столик и бокал пива недопитого. Раньше, увлеченная Нинкиными рассказами, а потом стихийной фотосессией, я и не заметила, что у стены тоже посетители. Там темно, а бородатый мужик в черное одет сверху донизу – мне показалось, что пусто у стены. Теперь же, когда он обнаружил свое присутствие, мгновенно ретироваться и остаться при этом незамеченным, молодцу не удалось.

Я где-то на полпути между своим и его столом установилась столбиком, ровно, – и продолжила с ним беседу: если вы нашу съемку имеете в виду, то там только мое лицо в кадре. Если хотите – посмотрите, давайте вместе посмотрим, – я уже сделала шаг по направлению к нему, но боевой мой оппонент тихим сапом, не спеша то есть, скрылся за дверью кафе, внутри. 
Сбежал.

Зато преувеличенно сияющий официант выскочил и славно рапортовал заученное (нет, тут уже не на русском беседа шла): Это служитель церкви, не волнуйтесь, он добрый и безобидный, просто очень нервный! Мы его знаем!
– Но он меня ударить собирался! Он прямо так и сказал!
– Ну что вы! Я же здесь, на страже вашего покоя! У нас – совершенно безопасное заведение! Лучшее в городе! – щегольские усики официанта убедительно взлетали и опускались в такт. 
– А вдруг бы вас рядом не оказалось, а служитель церкви, как вы говорите, в драку бы кинулся?
– Я всегда рядом, поверьте. Я на страже. У нас безопасное заведение. – Настаивал улыбчивый официант. 

– Это, наверное, не очень знаменитый мафиози. – Сказала Нина по-русски. – Был бы знаменитый, здесь бы не сидел.
– Нина, а где бы он сидел, по твоему? В схроне, что ль? И откуда ты знаешь повадки авторитетных мафиозных деятелей, тем более что этот добрый молодец – как нас убеждают, – служитель церкви? Давай сменим тему: муж мой по-русски не говорит, а складно рассказать ему о происходящем даже у меня не получится.

Мы рассчитались, я уже наготове, пора покинуть террасу для отдыха.

Супруг по-русски не говорит, это так – но все необходимое понял: 
– Пойду-ка я внутрь, поищу того незваного гостя. Скажу, что может наружу выходить, мы ушли. 

Еле удалось отговорить. 

Подхватила под локоток и, отвлекая беседой, повела по направлению к дому, осторожно огибая забор. С Ниной мы через квартал попрощались, она неподалеку живет.

Позже фотографии рассмотрела – а на заднике и правда лицо того служителя-призрака есть. Темное и смутное, почти сливается со стеной. Только глаза почему-то красные, сколько ни бьюсь – цвет изменить не могу.

2018, Баден-Баден