В шахте страшнее. Новый «Экипаж» терпит концептуальную катастрофу

Вы, конечно, помните старый добрый «Экипаж» – первый советский опыт в жанре «фильма-катастрофы». Его снял режиссер Александр Митта в 1979 году. Тогдашний опыт по пересадке американской модели на новую почву вполне удался. В первой серии нас подробно познакомили с тремя главными героями, которых играли харизматичные Георгий Жженов, Леонид Филатов и Анатолий Васильев. А во второй серии эти доблестные летчики проявили геройство, спасая людей в зоне катастрофы и, так сказать, над ней, в воздухе. Фильм собрал рекордное число зрителей, около 100 миллионов.

И вот, спустя много-много лет, на свет появился новый «Экипаж». Его снял режиссер Николай Лебедев, постановщик нашумевшей «Легенды №17». Многие, наверное, его видели на дисках или торрентах. В России он сделал хорошие сборы, его посмотрели больше 5 млн зрителей, что по нынешним временам очень даже недурно.

В конце июня «Экипаж» (в английской версии The Crew) станет доступен в английском дубляже и в Америке, через сервис VOD. Видеопрокатом русского боевика для американского рынка занялась малоизвестная компания TriCoast Entertainment.

Я пересмотрел старую и новую версии «Экипажа», и должен сразу же сказать, что вариант Митты лучше. Несмотря на то, что в то время не было таких  спецэффектов, как сегодня. Но актеры играют тоньше, и отношения героев показаны гораздо более убедительно. А когда мальчуган говорит своему папочке-летчику, от которого ушла его вредная, бессердечная женушка, «Дядь, я тебя люблю», просто слезы наворачиваются.  Ну вы, конечно, помните.

Новую версию в нехватке мелодраматизма не упрекнешь. Но когда на тебя вываливают тонны слезного порошка, эффект часто возникает обратный. Впрочем, давайте по порядку.

Нас знакомят с Анатолием Гущиным, пилотом-стажером, рыцарем без страха и упрека. Он честен и упрям в своем чистоплюйстве как академик Сахаров, а внешне… Ох, Данила Козловский красив как античный бог. Его Гущин – живая иллюстрация хрестоматийной истины про то, что в человеке все должно быть прекрасно, и т.д. После нескольких моральных подвигов честнейшего нашего геракла становится совершенно ясно, что он несокрушим как скала.

Его напарник (а такое кино всегда имеет в сценарии напарника), ментор и кажущийся поначалу антипод, пилот Леонид Зинченко, гордо носит мрачную гримасу русского мачо-ветерана Владимира Машкова. В соответствии с каноном жанра он постоянно шпыняет стажера и, кажется, вот-вот прогонит взашей. Но мы-то с вами знаем, что этого не случится, и перманентно сердитый пилот носит в груди нежное и доброе сердце.

У Гущина-Козловского планида влюбляться и быть объектом влюбленности. У Зинченко-Машкова другая жанровая карма – сложные отношения с сыном-подростком и женой.

Если у Митты бытовой и лирический планы были прописаны с особой тщательностью, и метраж фильма его в этом не ограничивал, то у Лебедева все набросано пунктиром, поскольку уже в середине картины начинается последний день Помпеи. То есть в неназванной восточной стране китайско-корейского типа случилось извержение вулкана, а также землетрясение. Самолет, ведомый нашими двумя героями-антиподами, оказался в зоне беды, потоки лавы вот-вот обрушатся на аэропорт. Счет  идет на минуты, и нужно принимать немыслимо тяжелые решения.

Показ того, как все величественно горит иссиня красным пламенем, падает, взрывается, дымится, кричит и плачет, занимает изрядную часть экранного времени. Но компьютерная пиротехника оставила меня совершенно равнодушным. Я мысленно представил себе восторженного не по годам неофита-режиссера, который играется в новые для себя электронные игрушки, восклицая что-то вроде «и мы не лыком шиты». В общем, в очередной раз подковали заморскую блоху во славу России.

Конца света в аэропорту было бы вполне достаточно для нагнетания саспенса, пусть и фальшивого. Но нет, хочется чего-то запредельного. И вот, пожалуйста, распишитесь в получении. Летят два русских самолета со спасенными из дымящегося корейско-китайского ада. Один самолет вот-вот упадет, и его пассажиров решено переправлять в корзине в другой самолет, пристроившийся к нему сзади. Да-да, на ходу. Как в вестерне, когда ковбой перескакивает с одной лошади на другую.

Ну да ладно, это же боевик, приключения, не будем придираться, устраивать научно-техническую экспертизу. Тут интересней другое. Подсознательное, ментальное, генетическое. По ходу волшебного перепрыгивания из самолета в самолет несколько человечков «недопрыгали» и канули в тумане. Но когда главные герои обсуждают позже свое спасение (это даже спойлером нельзя считать – все железобетонно предсказуемо), когда об этом продолжается разговор в Москве, никто про «попутный ущерб» в лице этих канувших даже не вспомнит. Люди  в России – одним больше, одним меньше, расходный материал, так было, так и есть.

Мрачный пилот и честный стажер совершили великое геройство, спасли десятки людей. Но вместно награды их увольняют со службы, потому что честный стажер еще до рокового вылета повел себя грубо с хамом-олигархом, одним из инвесторов этой авиакомпании, а мрачный пилот его поддержал. И в этот ход событий верится еще меньше, чем в потоки лавы у самих ног наших героев или в полет в корзине над бездной на скорости 300 миль в час.

И это главная проблема фильма. Голливуд знает, как важна добротная человеческая основа, из которой произрастают убедительные мотивировки. Поэтому в самой забубенной фэнтези, как правило, чрезвычайно тщательно прописан психологический план отношений героев, их импульсов и действий. Да, супермен летает по небу как в сказке, но когда он ходит по земле, мы почему-то склонны ему верить.

«Вы не бойтесь, в шахте страшнее», – уговаривает работяга соседей по салону летящего на честном слове стажера самолета.

Я как-то спускался в шахту глубокого залегания в чешском городе Острава. Там действительно страшно. Не по-киношному.

И что меня окончательно добило, так это попытка продюсеров или дистрибьюторов на скорую руку «американизировать» русский боевик. Такого безумного и нелепого ноу-хау я не припомню.

В фильме The Crew gилот Зинченко превратился в Фицджеральда, стажер Гущин в Маккоя, ну и так далее. Я говорю про английскую звуковую дорожку, где всех героев переименовали «под Запад». Изображение не тронули, и как его тронешь. Правда, фильм сократили, в оригинале он был изрядно больше двух часов, а стал чуть больше ста минут. Убрали, как я понимаю, чисто российские реалии, ряд диалогов. Не знаю, в курсе ли режиссер Лебедев, а если в курсе и согласен с этим безумием, то это еще один штрих к его отношению к профессии. Представить себе Тарковского или Звягинцева, да и того же Митту, одобряющих концептуальное «переименование» своих героев, я просто не могу.

Почему концептуальное – да потому что теперь эти русские ребята в аэрофлотовской униформе и тренировочных фуфайках с надписью «Аэрофлот» как бы американцы, и живут они не в Москве, а как бы в Нью-Йорке, а скорее Лондоне. Дубляж сделан топорно и почему-то с сильным британским акцентом.

Гущин, став Маккоем, вовсе не стал более реальным. Я имею в виду английское выражение «реальный Маккой», идиому, означающую что-то настоящее, неподдельное, отличающееся высоким качеством. Ни первого, ни второго, ни третьего в кастрированном и переозвученном «Экипаже» нет.