Великая Эдит

Лариса Скудина

Может молодым людям это имя вряд ли что-то скажет, но меломаны со стажем прекрасно помнят хрипловато-неподражаемый голос Эдит Пиаф.

За более чем полвека со времени ухода из жизни Пиаф, которой 19 декабря 2015 года исполнилось бы сто лет, на небосклоне французской эстрады вспыхивали звезды и звездочки, менялись ритмы, моды, появлялись более или менее удачные имитаторы знаменитой артистки, но сама Эдит Пиаф остается непревзойденной.

В ней все поражало. К ней нельзя было применять обычные нормы. Она пела как никто, она жила как никто; она была необыкновенно талантлива, чрезвычайно ранима; когда наступало горе – все в ней умирало, когда приходило счастье – все пело. Она все понимала, все схватывала, а то, чему ее, бедную уличную девчонку, жизнь не научила, она постигала интуитивно, она угадывала.Она была музыкантом, не зная нот, писала тексты к своим песням с орфографическими ошибками, но в каждой песне – частичка ее души.
Она любила красоту во всех ее проявлениях – в искусстве, в людях, в природе… «Ужасной была моя жизнь, и, вместе с тем, изумительной», – говорила эта маленькая женщина, пережившая великую славу и множество несчастий.

Сама ее жизнь была необыкновенной: родилась буквально на улице, в детстве ослепла, но как по волшебству – зрение вернулось к ней. Затем – уличная певичка, замеченная импрессарио ресторана, после первого же концерта становится знаменитой. Потом – не единожды – хранящий ее ангел оставит ее, подбрасывая несчастья и беды, но она вновь и вновь будет подниматься вверх. Падения и взлеты будут чередоваться в ее жизни с поразительным постоянством. Смерть дочери Марсель и самого любимого мужчины Марселя Сердана, четыре автомобильных катастрофы, попытка суицида, борьба с алкоголизмом и наркоманией, два приступа белой горячки, семь операций. Но при этом – как ни удивительно – она осталась романтичной натурой, со страстной и нестареющей душой. В казалось бы безвыходном, отчаянном положении, собрав свою недюжинную волю, свое жизнелюбие, она поднималась, чтобы продолжить путь к песне, к публике. Как ей это удавалось? В этом, возможно, заключена еще одна грань талантливого человека – возрождаться к жизни, чтобы творить, нести людям красоту и любовь, забывая о собственной боли…

Впервые я услышала это имя во время трансляции радиоспектакля театра Моссовета «Эдит Пиаф», по ее книгам ««Моя жизнь» и «На балу удачи». Меня потрясла и заинтриговала эта женщина, ее рвущая душу история жизни, уникальный голос и великие песни. В эпоху безинтернетья получение информации было делом нелегким, но так или иначе мне удалось «накопать» – по библиотекам, друзьям, книжным магазинам – десятки книг, статей и фотоматериалов о Пиаф. А, став ее фанаткой, я даже выучила французский, чтобы слушать «в оригинале». Именно тогда впервые я узнала о таком родном сейчас парке аттракционов на Кони-Айленд: именно там любила кататься на Колесе обозрения великая певица. Да и вообще с Америкой, и Нью-Йорком в особенности – у Эдит много связано. Пиаф завоевывала США постепенно, и подолгу жила в нашем Большом Яблоке, гастролируя по стране месяцами. Но не только ради гастролей Эдит проводила в Нью-Йорке так много времени. Именно здесь она встретила любовь своей жизни – чемпиона мира по боксу, Марселя Сердана, и лучшие дни этой великой истории любви прошли в Нью-Йорке. Как и настигшая ее перед самым концертом в нью-йоркском зале «Версаль» трагическая весть о разбившемся самолете, в котором летел к ней ее Марсель. В 37 лет Эдит впервые официально выходит замуж – за шансонье Жака Пильса. И это тоже случилось в Нью-Йорке, они венчались, и у нее впервые было подвенечное бледно-голубое платье. Но брак продлился всего четыре года.

ЕЙ МНОГОЕ ПРОСТИТСЯ, ИБО ОНА МНОГО ЛЮБИЛА (Марсель Блистен)

Было бы неблагодарной задачей пытаться описать ее голос, что это – сопрано, меццо-сопрано или контральто? Как и все, связанное с Пиаф, ее голос не укладывается в рамки привычных определений. Это был голос боли, счастья, отчаянья и надежды, голос сердца. Достаточно услышать пару аккордов, к счастью, оставшихся записей ее песен, как этот голос навсегда проникает в душу, запоминается сердцем и – даже без знания фразцузского, переводится подсознанием: эта женщина поет о любви!

Великая певица исполнила, сделав их бессмертными, и создала сама великие песни. Среди них, несомненно, «Гимн любви» и «Мой бог», посвященные Марселю Сердану, жизнеутверждающая «Падам, падам», квинтэссенция собственной жизни «Я ни о чем не жалею», и многие, многие другие. Песни Пиаф – неотъемлемая часть ее жизни, и не только потому, что так или иначе отражают прошлое и настоящее певицы, но и потому, что помогают ей верить в будущее, исцеляют ее… «Если я перестану петь, я перестану жить», – говорила Пиаф. И она точно знала, какие песни должна петь, у нее был вкус и свой стиль. Если ей предлагали песню о слишкой гладкой любви, она отказывалась. Марсель Блистэн в своей книге о Пиаф вспоминал, как начинающие композитор и поэт предложили ей свою песню. «Она очень хороша, ваша песня, – одобрила их работу Эдит. – И у вас есть талант. Я уверена, вас ждет успех. Но, к сожалению, я не могу ее петь. Почему? Да потому, что это песня о счастливой, торжествующей любви, а это, знаете ли, не Пиаф. Публика слишком хорошо меня знает, и, если я буду петь об этом, она мне не поверит… она меня не узнает… Я не гожусь, чтобы воспевать радость жизни… Это со мной не вяжется… У меня все недолговечно… Тут ничего нельзя изменить… такова моя судьба…»

ФРАНЦУЗСКИЙ ВОРОБЫШЕК

 Люди моего поколения, причем, в разных уголках мира, знали историю ее жизни почти наизусть, и обожали ее песни. Долго, долго после ее смерти французы и не только они, пытались найти новую Пиаф, но безуспешно. Вольно или невольно, но при всем обилии подражательниц, ни одна певица приблизиться к ее таланту, славе и любви народной, так и не смогла. Ни Мирей Матье, ни Патрисия Каас, – сколь бы хороши они ни были, превзойти ее не смогли. Чтобы петь как Пиаф, нужно было жить на том же нерве, нужно было быть самой Пиаф.

Даже российское «наше все» – Алла Пугачева, на мой взгляд, пыталась подражать, как творчески, так и в плане личной жизни великой Эдит. Вспомните первые песни Аллы, «Арлекина» хотя бы. Она пыталась делать каждую песню спектаклем, как это делала Пиаф. Возможно, и тенденцию вязать узы брака с более молодыми певцами и актерами, она позаимствовала у гениальной француженки. Вот только у «малышки Пиаф» – все было по-настоящему, даже брак с Тео Сарапо, который был моложе ее на 20 лет. Он был проявлением искренней любви и жизнеутверждающего естества Эдит. Она, кстати, и в этом была «пионеркой», одной из первых, кто рискнул сочетаться браком с намного более молодым партнером. Это сейчас это стало так просто, а в то время требовало определенной смелости… Я много думала о том, что давало этой женщине силы, преодолевая потери, болезни, катастрофы, не растерять любви к жизни, не уставать дарить добро людям. Недавно, найдя в Интернете видеозапись одного из последних ее интервью, где они вместе с Сарапо рассказывают о своей любви, браке и творчестве, кое-что поняла. И в очередной раз была поражена тем, каким живым огнем горят глаза этой немолодой, уже знавшей о своем неизлечимом недуге женщины! С какой нескрываемой нежностью смотрит она на Тео, точно зная, что их совместные дни сочтены. Да у нее просто оставалась молодой душа, и свежими чувства! А еще, она умела жить здесь и сейчас – посмотрите, какой юной и счастливой улыбкой озаряется ее лицо, когда она рядом с Тео! Этому не научиться, это не перенять.

Вот что написал о первом совместном концерте Пиаф и Сарапо французский музыкальный критик Люсьен Никола: «Маленькая женщина, голос которой обжигает, словно пламя, – рядом, перед вами, наполовину растаявшая, как восковая свеча. И к горлу поднимается рыдание, и волна нежности к ней, одиноко стоящей в кругу света, и потрясение от голоса, равного которому нет. В нем звуки виолончели и жар потрескивающих поленьев. Слушая ее, забываешь обо всем…» Тео, кстати, действительно любил Пиаф, и прожил без нее, так и не найдя ей достойной замены, всего 7 лет.

Она сводила с ума десятки мужчин и ушла из жизни, не дожив до пятидесяти. Когда Эдит Пиаф умерла, церковь отказала ей в отпевании. Но какое это имело значение, когда весь Париж вышел на улицы, чтобы проводить в последний путь Великую Пиаф. Сорок тысяч человек шли за ее гробом по направлению к кладбищу Пер-Лашез, в руках у многих были букетики цветов. Люди присягали в верности и любви той, что заставляла учащенно биться их сердце, плакать, страдать, смеяться вместе с ней. Той, что стала символом французской песни – «Королевой песни», оставаясь для любящих ее «Мом Пиаф» – «Малышкой Пиаф», «Парижским воробышком».

В самом начале своей творческой карьеры ее окретили «воробышком». На городском арго Парижа «воробей» значило «пиаф». Это и стало ее сценическим псевдонимом. И как бы высоко ни вознесла слава маленькую певицу Эдит Гассион, для мира она так и осталась навсегда лёгким воробышком, завоевавшим сначала любовь Парижа, а затем и всего мира. Какой же величины дар был дан этой уличной бродяжке, чтобы сквозь годы, сквозь роскошь и толпы поклонников, через лесть и собственную заносчивость пронести непосредственность чувства и свежесть восприятия, свойственные лишь малышам и… гениям. Она ни на одну минуту не изменила себе, а потому была так горячо любима.

Голос великой Пиаф и сегодня заполняет небо французской песни. Он по-прежнему слышен и во всем мире. 19 декабря исполняется 100 лет со дня ее рождения, и так бы хотелось, чтобы нынешние молодые люди, которым это имя незнакомо, услышали ее песни и оценили масштаб дарования «Малышки Пиаф». Чтобы творчество великой Пиаф не покрылось пылью забвения, а ее неподражаемый голос продолжал звучать еще очень долго.