Гори он в аду

Редко какое кино вызывало у меня в прошлом такое сильное отторжение. И я пишу эту статью, чтобы разобраться в своем отношении к новому опусу Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек» (The House That Jack Built). И заодно предостеречь людей со слабым желудком и чувствительной психикой парафразом названия другого известного шокового фильма – Не иди и не смотри.

Фильм датского культового режиссера имел в прошлом мае скандальную мировую премьеру в Канне, где человек сто ушли, протестуя ногами, а оставшиеся устроили провокатору-режиссеру долгую овацию. Для Америки фильм купили, конечно, что же мы будем от просвещенной Европы отставать. Прокатчики устроили премьеру одного дня в ноябре для нецензурированной авторской версии, а потом подсокращенную версию выпустили в декабре-январе сильно лимитированным артхаусным релизом. Фильм собрал в США сущие крохи – менее 300 тыс. долларов. Думаю, что сработало сарафанное радио – ой, не ходите, друзья, пожалейте себя, спать не будете.

У кинообозревателя преодоление жалости к себе одно из требований профессии. Но в какие-то моменты, признаюсь, я не мог совладать с защитным рефлексом и на секунду-другую закрывал глаза.

Поехали? Итак, фильм состоит из пяти новелл и послесловия. В данном случае меня не волнуют спойлеры. Тут дело не в том, ЧТО, а в том, КАК. Главное действующее лицо – серийный убийца Джек. Его играет Мэтт Диллон. Действие охватывает 12 лет в 70-80-е годы. Место действия – американский Северо-Запад, а точнее штат Вашингтон. Замечу, что Триер, известный ненавистник Америки, никогда в ней не был, поскольку панически боится летать. В Канны и по Европе он, например, ездит исключительно наземным транспортом.

В первой новелле Джек помогает незнакомой женщине (на минуточку, Ума Турман) починить машину. Но поскольку машина никак не чинится и болтливая дама действует ему на нервы своим занудством, он убивает ее, хряснув по лицу домкратом. Затем он привозит ее тело в принадлежащий ему промышленный холодильный цех, что-то типа большой камеры хранения.

Во второй новелле Джек приходит к другой женщине под видом страхового агента, а потом душит ее. Мучимый сомнениями, что он оставил улики,  несколько раз возвращается в дом убитой, подчищая следы и убирая отпечатки пальцев. А затем привязывает ее тело к своему грузовичку и тащит всю дорогу до холодильника.

Третья новелла, наверное, самая мучительная для просмотра (и даже пересказа), расказывает, как Джек со своей подругой и ее двумя маленькими сыновьями отправился за город, чтобы потренироваться для будущей охоты. Джек убивает мальчиков из снайперской винтовки, а потом приканчивает и подругу. Из тела одного малыша он, будучи таксидермистом-любителем, делает чучело весельчака с широкой улыбкой Джокера.

В четвертой новелле Джек признается милой девушке Жаклин, что он убил шестьдесят человек и что он серийный маньяк по кличке «Мистер Совершенство». Она ему не верит. Джек отрезает ей грудь и убивает ее. Одну из грудей он прикрепляет к автомобилю полицейского, а из другой делает себе бумажник.

Простите, вас не тошнит? Выпейте водички и сделайте глубокий вдох. Остался всего один, пятый эпизод.

Джек захватывает пятерых людей – живых! В одном из помещений холодильного цеха, превращенном в камеру пыток и убийств, он как бы нанизывает эту несчастную пятерку на «шампур», чтобы провести смертельный эксперимент: убить их всех одной пулей. Но пуля оказывается негодной – нецельнометаллической (поклон Кубрику?). Его знакомый по кличке Эс-Пи чуть было не убивает Джека, но плошает и сам становится очередной жертвой нашего маньяка. Джек надевает красный купальный халат Эс-Пи, убивает подъехавшего копа и на его машине возвращается в свой любимый холодильный цех, где в ожидании полицейских, которые уже в пути, сооружает из трупов подобие дома. Он видит в потайной комнате человека, которого зовут Вердж (его играет замечательный Бруно Ганц, недавно умерший).

В послесловии Вердж, который оказывается ипостасью поэта Вергилия, вместе с отъявленным грешником Джеком совершает катабазис, то есть сошествие в ад. Ад оказывается вполне милым местом в сравнении со штатом Вашингтон, красивый каменистый пейзаж его слегка только портит геена огненная, пузырящаяся где-то внизу пропасти. Джек пытается спастить, для чего ему нужно пройти над пропастью. Я напоследок поинтригую и не скажу, что случится с Джеком в красивом подземелье. Думаю, впрочем, что желание всех зрителей фильма совпадает: гореть ему в аду!

Знаю тех, кто это пожелание распространяет и на самого режиссера. И хорошо их понимаю.

Если сцен отрезания женской груди и убийства малышей недостаточно для праведного негодования, то вот еще кадр, вызвавший массовое возмущение, – маленьким мальчиком Джек проводил живодерские опыты, и нам покажут крупным планом отсечение секатором лапки у утенка, после чего выпущенный в воду птенец беспомощно нарезает круги на одном месте.

Кстати, именно фрагмент с бедным утенком вызвал самое сильное негодование публики. Давно замечено, что жестокость по отношению к нашим братьям меньшим сильнее действует, чем жестокость по отношению к себе подобным.

Но вот что любопытно: организация по защите животных PETA распространила заявление, в котором защитила фильм. По их мнению, в нем убедительно показаны связь между живодерством в детском возрасте и психопатией у взрослых, а также очень достоверны спецэффекты (понятно, что ни один утенок на съемках не пострадал).

Ларс фон Триер – известный эпатажник. Восемь лет назад его «запретил» Каннский фестиваль после путаной тирады режиссера, которую можно было истолковать как выражение сочувствия Гитлеру и нацизму. Сейчас он, похоже, прощен. Но быть паинькой Триеру не по душе. Ему нужен скандал. Кино это всегда режиссер, это всегда его видение или, если хотите, отсутствие видения. Флобер говорил: Мадам Бовари – это я. Так что же, Джек, который строит дом из воняющих трупов, это Ларс фон Триер? Вынужден предположить: по тому, с каким трепетным любопытством он погружается в мрачные низины человеческой психопатологии и тянет нас за собой, да, это он. Но зачем?! Я что-то не догоняю. Когда Кубрик в первой половине «Заводного апельсина» рисует барочную фреску омерзительных непотребств веселого садиста Алекса, во второй половине фильма они сполна отыгрываются – сюжетно, эмоционально и философски. Здесь же, у Триера, финал не рождает никакого катарсиса. Так, легкая ирония, как если бы Marvel взялся оживить иллюстрации Доре к Данте.

Воистину – земную жизнь пройдя до 62 лет, Триер очутился  в сумрачном лесу своих явных фобий и скрытых вожделений. Полагаю, это тупик, и «Дом» – его провозвестник и квинтэссенция. Как бы хотелось, что он вернулся (на новом витке, конечно), к чувственному, чарующему, пронзительному гуманизму начала его карьеры. «Рассекая волны» – вершинное достижение!

Помечтаем…