«Если вы хотите воевать с Соединенными Штатами, обзаведитесь для начала ядерным оружием»

Евгений Аронов

17 января исполнилось 25 лет со дня начала военной операции «Буря в пустыне», которую международная коалиция из тридцати четырех стран во главе с Соединенными Штатами предприняла с целью освободить Кувейт от иракской оккупации, происшедшей за пять месяцев до того в августе 1990 г. Операция состояла из двух частей — воздушной и наземной.

Первая заняла пять недель и была настолько сокрушительной, что сухопутным соединениям потребовалось всего сто часов, чтобы полностью очистить эмират от иракских войск, численность которых превышала полмиллиона человек. Значит ли это, однако, что операция была успешной не только с чисто военной, но, что несравненно важнее, еще и с политической точки зрения?

Напомним, как развивались события, 2 августа 1990 г. иракский диктатор Саддам Хусейн ввел в Кувейт огромный воинский корпус. Вскоре эмират был официально аннексирован и объявлен 19-й провинцией Ирака. Саддам оправдывал вторжение тем, что Кувейт ворует иракскую нефь с пограничного месторождения, а также нарушает квоты добычи, установленные ОПЕК. Кроме того, Кувейт отказывался списать долг, который накопился у Ирака за время затяжной и кровопролитнейшей войны с иранцами, а эту войны Хусейн вел якобы во благо своих «арабских братьев». У администрации Буша — старшего было на этот счет иное мнение, а именно, что безрезультатная схватка с Ираном не остудила пыл Саддама Хусейна и что он, главнокомандующий четвертой по численности армии в мире, намерен продолжать экспансию, на сей раз на юг Аравийского полуострова в направлении углеводродных залежей Саудовской Аравии, ключевого производителя нефти в мире. Уже через шесть дней после вторжения, 8 августа, Буш обещал, что мытьем или катаньем, дипломатией или силой, заставит Саддама уйти из Кувейта. Тогда же начался первый этап кампании, получивший название «Щит в пустыне», имевший своей целью защитить саудовцев от амбициозного северного соседа.

«Буря в пустыне» – это, строго говоря, вторая фаза кампании, воздушная, которая продолжалась с 17 января по 24 февраля 1991 г. Заключительная четырехдневная сухопутная часть операции известна как «Сабля в пустыне».

За время кампании боевые потери США убитыми и ранеными составили 615 человек. Ирака — 110 тысяч, еще 300 тысяч дезертировали или сдались в плен. Коалиция в общей сложности потеряла менее 20 единиц бронетехники, Ирак — без малого 6 тысяч. Соотношение потерь артиллерийских орудий — одно к двум тысячам ста сорока. В сравнении потери самолетов и вертолетов выглядят почти что паритетными: 71 единица против 247.

Ничего из ряда вон выходящего в оккупации и аннексии Кувейта Ираком с исторической точки зрения не было. А вот то, что Соединенные Штаты, несмотря на бесспорное военное превосходство над армией Саддама, решили воевать с ней в составе коалиции, а не в одиночку, историки считают примечательным. Причем американская администрация проявила недюжинный дипломатический талант в отражении попыток Багдада расколоть альянс. Для этого пришлось посулить одним списание внешнего долга, другим, наоборот, пригрозить лишением финансовой помощи. В самый разгар воздушной кампании значительные силы были отвлечены на то, чтобы обнаружить и уничтожить в пустыне на западе Ирака мобильные ракеты, которые не угрожали непосредственно войскам коалиции, но которыми иракский диктатор обстреливал Израиль в надежде спровоцировать его на вмешательство в конфликт и таким образом вызвать трения между Вашингтоном и его арабскими союзниками.

Но вот что думает по поводу создания коалиции профессионал, профессор Иерусалимского университета Мартин ван Кревельд.

– В тот момент Соединенные Штаты посчитали необходимым создавать коалицию вместо того, чтобы действовать самостоятельно, и причина этого в том, что в те годы в западных странах укоренилось мнение, что война как средство решения политических споров неприемлема, кроме как в целях самообороны. Во всех прочих ситуациях на использование военной силы требуется санкция некоего авторитетного органа. Администрация Буша- старшего посчитала, что Совет Безопасности ООН не проголосует за военные действия, если Америка сама не проявит твердую решимость воевать с агрессором. Но обязательно с союзниками, в том числе, желательно, из числа арабских стран. Таким образом, сложилось нечто, похожее на международный консенсус, наличие которого Совбез подтвердил, приняв резолюцию, одобряющую принятие «всех необходимых мер», направленных на освобождение Кувейта. Никаких иллюзий насчет сложностей сохранения целостности коалиции или ограничений, которые столь разношерстный по составу международный контингент накладывает на выбор Соединенными Штатами политических целей в войне с Ираком, у Буша не было. Тем не менее, международные нормы исключали односторонние силовые действия, и нарушить их он не мог. Справедливости ради добавим, что историческая ситуация благоприятствовала Вашингтону: если бы Россией на тот момент по-прежнему правил Брежнев, Соединенные Штаты могли бы и не решиться прибегать к военным контрмерам в ответ на оккупацию Кувейта. Аналогично, если бы иракское вторжение в Кувейт пришлось на поздний ельцинский период, то США и их союзникам по НАТО было бы трудно осуществить воинскую операцию ввиду значительного ослабления боеспособности их армий, происходившего на всем протяжении 90-х. Не будет преувеличением сказать, что Саддам выбрал наихудшее время для того, чтобы напасть на Кувейт.

Несмотря на существование коалиции, воинский контингент, который Соединенные Штаты направили в зону Персидского залива перед той, первой кампанией, намного превышал по численности силы, участвовавшие во второй войне с Ираком 2003 года. Почему?

– Потому, что в начале 90-х у американцев еще не было полной уверенности в том, что они могут победить Ирак исключительно за счет технического превосходства, и потому количество было призвано компенсировать неполную веру в качество. Общее количество задействованного в кампании личного состава – 543 тысячи солдат и офицеров. На Буша-старшего большое впечатление произвело также то, что несмотря на неприкрытую агрессию со стороны Саддама и на наличие широкой антииракской коалиции 47 сенаторов из 100 проголосовали против войны с Ираком; настолько в коллективном сознании американского истеблишмента укоренилась травма вьетнамского фиаско.

После триумфа 91-го года американцы изжили вьетнамский синдром, уверовав в свое всемогущество, и двенадцать лет спустя допустили обратный и куда более дорогостоящий просчет, отправив в Ирак контингент, которого хватило для военной победы, но не для реализации более честолюбивого замысла, состоявшего в свержении режима Саддама, оккупации страны и изменении ее политического устройства. Разбалансировка военной и политической составляющих второй войны в зоне Залива была вопиющей. «Сокрушив иракскую армию, американцы распахнули врата ада и спустили с цепи бесов», заявил тогда египетский президент Мубарак. Цена гордыни очень высока, и Америка сполна уплатила ее за свой первоначальный успех.

«Буря в пустыне» оказалась тем полигоном, на котором к изумлению и, я бы даже сказал, чисто детскому восхищению всего мира был впервые продемонстрирован потенциал современной электронной военной техники. К тому же, продемонстрирован вживую и с картинками, чего в истории войн никогда прежде не было, благодаря возникновению совершенно нового феномена в сфере СМИ – круглосуточного новостного телевещания.

– Возможности аэрокосмической разведки благодаря быстродействующим компьютерам и средствам связи впечатляли невероятно. Штабы командования американских ВВС в зоне Залива и в Вашингтоне, опираясь на данные спутников, быстро обновляли список приоритетов бомбардировок в свете динамично меняющейся оперативной обстановки. У них была точная информация о том, какие цели уничтожены и какие требуют дополнительных авиаударов. И какие новые цели появились со времени последних боевых вылетов. Впечатляли также самолеты-невидимки и точность «умных» авиабомб, наводимых на цели с помощью лазерных технологий. Эффект новаций превзошел самые смелые ожидания. После завершения военных действий специалисты заговорили о революции в военном деле, о гипервойне и тому подобное. Боевая авиация со всеми ее гаджетами казалась идеальным средством решения военно-политических задач: риск потерь, в отличие от сухопутных операций, – минимальный; побочный урон благодаря точности бомбометания — тоже минимальный; зато мобильность и способность наносить удары на большом удалении от целей — максимальная; свобода в варьировании интенсивности военных действий — полная. Перспективы — самые радужные: учитывая лидерство США в области информатики, ключевого компонента новой войны, потенциальные соперники их еще долго не догонят. И так далее. «Буря в пустыне», если хотите, заложила материально-техническую базу той самой пагубной гордыни, о которой я говорил.

В дальнейшем против мелких подразделений сербской армии в Косове или повстанцев в Ираке технические гаджеты оказались куда менее эффективными. Поэтому, насколько я знаю, существует мнение, что залогом успеха «Бури в пустыне» явилась все же не столько техника, — удельный вес «умных» снарядов в общем тоннаже сброшенных бомб был весьма скромным, – сколько новая концепция воздушной войны, разработанная американскими ВВС. Благодаря ей исход всей кампании был определен на 99 процентов авиацей, – феномен, сам по себе беспрецедентный, – сухопутная же ее часть свелась, по сути, к прогулке на свежем воздухе.

– Да, полковник Джон Уорден и горстка его единомышленников сумели преодолеть консерватизм начальства в Пентагоне и убедить политическое руководство в правоте своей позиции, которая заключалась в следующем: в Ираке все и в гражданской, и в военной областях выстраивалось по жесткой вертикали и замыкалось на Саддама Хусейна, и это важное обстоятельство надо было непременно учитывать в определении очередности целей, подлежащих уничтожению. Вместо того, чтобы, обретя господство в воздухе, начинать, по обыкновению, с бомбардировок личного состава и боевой техники на театре военных действий, ВВС следовало со стартового свистка сосредоточиться на ударах по штабам и пунктам управления войсками в Багдаде и других городах, чтобы приоритетно вывести их из строя и фактически парализовать иракские дивизии, укрепившиеся в Кувейте. Контраст со 2-й мировой войной был поразительным: в апреле 45-го года Берлин лежал в руинах, но Гитлер мог отдавать приказы армии, до конца сохранявшей свою боеспособность. В январе — феврале 1991 г. гражданская инфраструктура в иракской столице была почти не задета бомбами, но военные коммуникации практически перестали функционировать, и иракский оккупационный корпус был деморализован.

Между прочим, полковник Джон Уорден и его соратники, опрокинувшие традиционную концепцию воздушной войны, поплатились за свою дерзость и так никогда и не стали генералами.

Я слышал, что у операции «Буря в пустыне» было две цели: декларируемая – освобождение Кувейта – и подспудная: вообще избежать сухопутной операции с ее, как казалось, неизбежными крупными потерями и добиться ухода иракской армии из оккупированного эмирата в контексте решения более общей стратегической задачи, а именно смены власти в Багдаде, каковая должна была случиться под градом авиабомб вследствие дворцового переворота либо народного восстания. Но подспудная цель так и осталась под спудом.

– Я бы сказал так: важнейший успех операции «Буря в пустыне», которую провели военачальники Буша-старшего, заключался в том, что они остановились у границ Ирака и не пошли дальше. Буш-младший пренебрег этим уроком, и втянул Америку в новый Вьетнам. Справедлива критика, что операцию в 91-м году, по видимому, следовало продолжать еще день — два, чтобы основательнее потрепать части саддамовской республиканской гвардии, но то, что американской армии нечего было делать в самом Ираке, то это непреложная истина. Добиться смены власти в стране, не заняв Багдад, а только за счет воздушных ударов, было нереально, хотя как раз о такого рода результатах применения авиации мечтали все теоретики воздушной войны, начиная с итальянца Джулио Дуэ в 20-х годах прошлого века. Население, дескать, не выдержит ужасов и лишений, возложит вину за них на своих правителей и взбунтуется, что приведет либо к отставке руководства, либо к полной анархии. Я не знаю, однако, ни одного за минувшее столетие примера дворцового переворота или народной революции в стране, подвергающейся бомбардировкам. Ни нацистская Германия, ни Япония, ни Сербия при Милошевиче этого не испытали. Добавлю, что и ни Северный Вьетнам, хотя ни одну страну никогда не бомбили столь отчаянно, как ДРВ.

Операция «Буря в пустыне», возможно, окажется последней крупной конвенциональной военной операцией современности. И теперь, как сказал 25 лет назад начальник генштаба вооруженных сил Индии: «Если вы хотите воевать с Соединенными Штатами, обзаведитесь для начала ядерным оружием».