Шотландец

Юрий Фридман-Сарид
В тот субботний вечер я заглянул в Bites Blues Club – джазовое кафе на улице Дзирнаву, – выпить рюмку коньяку, пару чашек кофе и послушать живую музыку. У них был неплохой оркестр, к тому же в конце недели там регулярно выступали американские солисты, как правило, из Чикаго. И, разумеется, почти всегда – негры. Не звезды, конечно, но блюз в негритянском исполнении плохим не бывает. Пришел я почти за час до концерта, занять место поудобнее – спиной к стене и лицом к маленькой сцене. 
Кафе постепенно заполнялось народом, в основном – постоянными посетителями. Высокий мужчина в такой же, как у меня, кожаной ковбойской шляпе, подошел к моему столику и по-английски поинтересовался, не занято ли. Хотя свободных мест в кафе еще хватало, он выбрал именно мое соседство – очевидно, одинаковые шляпы и возрастная категория подразумевали некоторое родство душ и сходные взгляды на жизнь.
Он сел напротив меня и заказал пиво. Мы перебросились парой фраз. Сосед оказался приехавшим в Латвию по делам шотландцем – это объясняло незнакомый акцент в его английском. Я, в свою очередь, представился, как живущий в Латвии израильтянин – все прожитые в Риге годы я позиционировал себя именно так. Слово «Израиль» не вызвало у шотландца никакой реакции – ни положительной, ни, впрочем, и отрицательной. Он коротко кивнул, приняв это к сведению.
За столиком напротив тоже послышалась английская речь – там уселась шумная компания молодых англичан, человек пять или шесть, уже подвыпивших. С вхождением Прибалтики в Евросоюз у английских пролетариев вошло в моду устраивать на уикэнды мальчишники в Риге – слухи о дешевом пиве и красивых недорогих девочках распространились быстро, – и с весны до осени чуть ли не каждые выходные центр Риги, в особенности Старый Город, был переполнен прилетевшим дешевыми чартерами пьяным британским быдлом. Судя по всему, подобная компания и завалилась по ошибке в Bites Blues.
Услышав за спиной британский английский, шотландец развернулся вполоборота. Он выпрямился, ноздри его раздулись. Не глядя на англичан, он бросил в пространство короткую фразу, смысл которой я не уловил. Те негодующе зашумели: заявление явно было для них оскорбительным. Шотландец добавил – англичане закричали наперебой. Я с трудом понимал едва ли половину: такому сленгу в английской школе не обучали. Общий смысл, однако, был ясен: застарелая шотландско-английская вражда. Мой сосед был правильным шотландским националистом, и, встретив врага на нейтральной территории, решил отвести душу.
С каждой фразой шотландца обстановка накалялась, и, когда он упомянул английскую королеву, в воздухе отчетливо запахло мордобоем.
– Мужик, – сказал я, когда он сделал паузу, – если будет драка – я с тобой. Спину прикрою.
– А ты здесь при чем? – удивился разгоряченный горец, готовый к бою. – Не вмешивайся. Это наши разборки.
Я посмотрел ему в глаза и произнес самым серьезным тоном:
– Они мне за британский мандат в Палестине ответят!
До шотландца дошло не сразу. Потом он ухмыльнулся, кивнул головой и, перегнувшись через стол, хлопнул меня по плечу. Союз был заключен. Враг моего врага – мой друг.
Великая битва, однако, не состоялась – на сцену вышли музыканты. Британцы, прошипев на прощанье пару «факов», ушли минут через десять – свободных девочек не наблюдалось, а блюз явно был не их музыкой, по крайней мере, в этот вечер.
Джаз закончился. Мы с шотландцем встали из-за стола, одинаковым движением поправили наши кожаные шляпы и молча пожали друг другу руки.