Алина или стечение обстоятельств

Светлана Храмова

Алина закончила МГИМО, что и повлияло на нее самым, что ни на есть, плачевным образом. Хотя и преимущества были. Например, знание четырех языков, чем она очень гордилась. Но многие считают, что жизнь у Алины несуразно сложилась. Переехала сгоряча, чтоб семью сохранить. Мужа боялась потерять. Боролась и победила. Но сама потерялась.

Европа, при всей кажущейся соблазнительности интегрирования в ситуацию стабильности, сильно изменяет и психику, и взгляды на жизнь. Европейцы замкнуты  и видятся с друзьями только время от времени, чтобы галочку поставить – мол, социально обустроены, общаемся, говорим о жизни и все путем. А с теми, что «понаехали тут» церемониться не принято. Иммигранты существуют только для убеждения европейцев в преимуществах образа жизни, к которому они привыкли. Вновь прибывшие должны знать свое место, работать по уходу за тяжелобольными и убирать туалеты. Тогда устои не нарушены и понятно, для чего они здесь. Страны постсоветского пространства европейцы относят к третьему миру. И средства массовой пропаганды очень этому способствуют, постоянно напоминая о сирых и бездомных жертвах перестройки и о железном занавесе, длительное время отделявшем советских граждан от цивилизованного мира. Образы бездомных за железным занавесом заученно возникают в мозгу европейского обывателя при взгляде на любого бывшего советского гражданина. А при виде новых русских, ошалело сорящих деньгами направо-налево, у законопослушных бюргеров, возникает в сознании слово «мафия» и ничего более. По мнению подавляющего большинства жителей благополучных стран, разбогатевшие русские должны скопом отправиться в кутузку и находиться там даже без объяснения причин. Это, конечно, вслух не произносится, но на задворках сознания неизменно присутствует. Истинное положение вещей так сильно разнится с нашей устоявшейся привычкой идеализировать настроения в странах Европейского Содружества, что люди, авантюрно решившиеся на необоснованный и не подкрепленный никакими социальными гарантиями переезд, сразу по прибытии ощущают подвох. Когда привыкание произошло, а ничего кардинально не изменилось – нет общения, нет социальных и карьерных перспектив, нет друзей, что родом из новой страны проживания, хотя язык в муках освоен, – то выковывается железный дух противоречия и прорезывается любовь к друзьям по несчастью, к «понаехавшим».

Обычная фраза для «бывших русских», а ярлык этот лепится к представителю любой национальности, будь ты хоть казах, хоть украинец: «Менталитет у нас особенный, поэтому я дружу только с русскими». Верно, но причина искажена.

Отгораживаются европейцы – как благоустроенные, так и не очень. Не было бы иммигрантов – надо было б их выдумать. Самоутверждение за чужой счет распространено значительно шире, чем принято думать.

Алина – дама настойчивая и поначалу отстаивала право на интересную работу. Но постепенно умерила амбиции.

МГИМО не Гарвард, европейских работодателей не впечатляет. Попросту значения не имеет, с чем Алина долгое время согласиться не хотела. Ей предлагали курсы медсестер, нянечек для детского сада или специалистов по уходу за деревьями в парке. Началась затяжная депрессия, продолжавшаяся лет этак около пяти и повлекшая необратимые личностные изменения. Алина ощущала себя обманутой. Не могла понять, зачем оставила перспективную работу «эксперта по внешнеэкономическим связям», она об этом часто рассказывала; зачем вообще оказалась в Германии. Когда-то ее переполняли надежды и непреклонная уверенность в прирожденной удачливости.

Как часто людей подводит под монастырь ощущение, что везение не даст сбоев ни при каких обстоятельствах!

Благоустроенные родители сделали для любимой дочери практически все. Алина воспринимала учебу на факультете внешнеэкономических связей, как должное. Работу получила легко – помогла мама, много лет работавшая в кремлевской столовой.

Но все бросила и уехала. Зачем?

Она объясняла, что ее подвела чрезмерная информированность о грядущей российской нестабильности и длительном развале, потому и улетела к мужу Виталику в предчувствии войны и танков на улицах. Дались ей эти танки! Она вспоминала об этом, как о серьезном событии. За отчетный период в России много чего  произошло и скрежещущий гусеницами танковый дивертисмент иногда прорезывается в памяти нелепостью полузабытого фарса.

Все обстояло иначе. Более прозаично, объяснимо и понятно для разумения.

В Москве обстоятельства удачно складывались, и перспективы радужные, но Алина страдала. Неглупа, остроумна, образованна, а собой нехороша. Дурнушка, проще говоря. С маленькими глазками и пятнадцатью кило лишнего веса, что московским барышням на выданье очень усложняет жизнь.

С большими трудами, напрягаясь интеллектуально, извиваясь бедрами изо всех сил – для убедительности – настойчивая Алина увела  бывшего сокурсника из семьи. От жены и сына оторвала. Оторвать-то оторвала, а проблемы остались. Ежедневные и почему-то  обязательные встречи с бывшей супругой, которой Виталик с готовностью помогал: беспомощная, безденежная и с ребенком, – доводили Алину до регулярных нервных срывов.

Смутные времена уже начинались, душа ждала перемен. Мамины связи пригодились, Виталика перевели на работу в Германию. В серьезную фирму, занимавшуюся развитием торговых связей. Виталий радовался карьерному росту, Алина часто приезжала во Франкфурт. Бывшая жена  потеряла всякий доступ к Витюшеньке, а отношения с сыном ограничивались высылкой незначительных денежных сумм.

Алина торжествовала.

И как только мама Рая истошно завопила в телефонной трубке о военных действиях и танках «ну, прямо совсем рядом с нашей арбатской квартирой!», – Алина медлить не стала. В ближайшие месяцы страсти улягутся, не впервой – потрясения в России непонятным образом утрясались и рассасывались, момент способствовал панике и скорости принятия решений. Далее все просто.

По плану, претворяемому Алиной в жизнь, они с Виталиком оставались в Германии на правах беженцев, чудом спасшихся от грядущих потрясений экстренного построения демократии на безоглядном постсоветском пространстве.

Только на деле вышло все иначе.

Из  Германии они через год уехали – компания расформировалась, переменила название и профиль, короче говоря – перспективная работа приказала долго жить. Виталик убеждал, что переезд в Голландию – единственный выход.  Он откроет совместное консалтинговое предприятие, там это выгоднее – налог для размещения интернациональных компаний ниже.

Алина согласилась без раздумий: еще раз заставит интеллект поработать, и выучит голландский. Несомненно, маленькой и по преимуществу фермерской стране с пятнистыми коровами, хорошо вписывающимися в деревенский пейзаж, нужны опытные специалисты по внешнеэкономическим связям с Россией.

Вписываться предстояло в перенаселенный и привлекательный для туристов Амстердам. Задача не из легких, город на самом деле дружелюбен только к своим, чужаков там не любят. Но тихо не любят, не вслух.

Виталик основал фирму для работы с московскими партнерами. Бизнес тренингами и консультациями финансистов не занимался: он превратился в связующее звено для осуществления денежных переводов в европейские банки. От него требовалось только одно: надежность и стабильность. Работа нехитрая – по принципу «всегда на связи».

Сидел дома за компьютером, двигался мало, основательно оброс жирком и брюзжал по мелочам.

Пять лет Алина пыталась устроиться в приличную фирму, безуспешно. Согласилась на работу офис-менеджера в полулегальной российско-голландской конторе. Служба нехитрая: каждое утро Алина выезжала в центр Амстердама и проводила два-три часа в комнате, оснащенной факсом, ксероксом и почему-то двумя компьютерами, что странно – в офисе Алина одна и увеличение штата не планировали. Но деловую переписку с банками Алина осуществляла на четырех европейских языках. Только фразы были одни и те же – «Положить на счет…», «Перевести со счета…», «Снять со счета…». Простые обязанности.

Но вела себя Алина как занятая важным делом businesswoman, с трудом выкраивающая время для встреч. Делала глубокомысленные замечания, со значением советовала. Алина беседовала снисходительно и веско, произносила банальности с нажимом, непоколебимо уверенная в собственном превосходстве. По старой московской привычке.

Через три года после переезда в Амстердам у Алины и Виталия родился сын, назвали Робертом – на европейский манер. Парень смешливый, учится в специальной английской школе и обожает футбол. Виталий, муж и отец, – Робертом гордится, раз в году неизменно устраивает каникулы в швейцарских Альпах, где лыжные маршруты увлекательны и незабываемы – о чем свидетельствовали цветные фотографии на стенах Алининой квартиры.

Свадебные фотографиями Владика, сына от предыдущего брака, прикреплены в кухне. Алина сокрушается, что им не удалось поехать на свадьбу, помешала неимоверная занятость по работе:

– Так неудобно получилось! Стечение обстоятельств – и в самый неподходящий момент!