Педагогическая поэма по-американски

Петр Немировский

Спенсер – парень хоть куда! Светловолосый, рубенсовский ангелок, ни дать ни взять! У него, как у многих мальчиков в четырнадцать лет, брэйсы на неровных передних зубах. Спенсер – парень начитанный. Много ли найдется его американских сверстников, прочитавших «Преступление и наказание»?

– Что я скажу про Раскольникова? – Спенсер задумчиво поглаживает подбородок. – У Раскольникова была почти такая же история, как у меня. Он ведь старуху убил не со зла – просто у него была идея, и он хотел эту идею проверить.

Спенсер – парень серьезный и обстоятельный. И ничего удивительного: ведь его папа – исполнительный директор одной крупной фирмы на Уолл стрит. И то, что у папы в сейфе дома лежал пистолет, в этом тоже вроде бы нет ничего удивительного. Лежал себе пистолет, лежал, пока Спенсеру не взбрело в голову украсть ключи от сейфа и взять его оттуда. И Спенсер вышел на большую дорогу.

– Деньги мне не были нужны. Их я мог взять сколько угодно с папиной банковской карточки.

– Тогда зачем же ты угрожал пистолетом продавцу бакалейной лавки?

– Во-первых, он – араб. Во-вторых, он не хотел мне сигареты продать.  

Сейчас этот ангелочек, облаченный в робу, сидит в комнате, где из мебели только кровати и стулья, а на стенах ни одной репродукции.

Нет, это не тюрьма.

– Тебе здесь нравится?

– Люди тут неплохие, но порядки – дерьмовые.

Спенсер в этой спецшколе всего лишь полголда. Еще есть надежда, что из него получится законопослушный гражданин.

Труднее дела обстоят с другими, скажем, с семнадцатилетним армянином по имени Дима.  

– Здесь нет ни одной женщины, даже трахаться не с кем! И курить нельзя! Да я лучше в тюрьму пойду! – громко возмущается Дима. И я понимаю, что парень рисуется, ему хочется казаться крутым по сравнению с малявкой Спенсером.

– А мне лучше здесь, – резонно замечает Спенсер. – В тюрьму я всегда успею.

ххх

Школа The Stanley Hall School была основана в 1978 году. Названа в честь Стэнли Холла – американского ученого и педагога, сто лет назад исследовавшего особенности поведения подростков. Тогда психология и социология в Штатах только зарождались. К подросткам относились либо еще как к детям, либо уже как к взрослым. Стэнли Холл впервые в США заговорил о том, что этот возраст уникальный, требующий специального подхода.       

Школа расположена в живописном уголке Массачусетса, среди озер и лесов. Тут нет колючей проволоки – простой забор, да и вообще, внешне все похоже на обычный летний лагерь отдыха для школьников.

Сегодня здесь живут пятьдесят подростков в возрасте от тринадцати до восемнадцати лет. Год пребывания в этом чудесном заведении стоит сорок тысяч долларов! Но родителей такие деньги не пугают. Более того, они часто умоляют директора Майкла Келли: «Мы согласны заплатить и больше, только возьмите сюда моего сына!»

Родители этих ребят – состоятельные и уважаемые в обществе люди: бизнесмены, врачи, адвокаты. А что же отпрыски? Почему они здесь?

По-русски это называется: бесятся с жиру. Впрочем, все не так однозначно.

ххх

У Димы, если он один день не побреется, лицо покрывается щетиной. Дима спортивного сложения, выглядит старше своих семнадцати лет. Его родной язык – английский, но он говорит и по-русски, правда, с сильным английским акцентом. Его любимые развлечения – секс, пиво и телевизор.

Его папа был адвокатом в Ереване, а ныне владеет крупной адвокатской конторой в Нью-Джерси. Папа лез из кожи вон, чтобы в Америке «подняться».  

В прошлом году Дима снял номер в отеле во Флориде, купил своей подружке дорогое ожерелье и на две недели укатил с ней туда. Когда отец получил распечатку счета своей кредитной карточки с неизвестно на что потраченными тысячами долларов, у него испортилось настроение. Но разговаривать с сыном при помощи ремня уже поздно – Дима такой парень, что может отцу и сдачи дать.

Недавно Дима ограбил водителя и угнал автомобиль. Зачем? Были нужны деньги? Нет, просто захотелось покуражиться, показать свой «мужской» характер. Суд с приговором ожидается через несколько месяцев, когда Диме исполнится восемнадцать лет. Пока же судья предложил выбор: либо тюрьма для малолетних преступников, либо спецшкола. Папа-адвокат, разумеется, выбрал спецшколу.

Процедура сдачи детей в The Stanley Hall School такова: родители, как правило, говорят детям, что везут их в лагерь, на отдых. Приехав, родители входят в административное здание, где оформляют документы. Ребенок тем временем ожидает в соседней комнате. Потом родителей выводят через черный ход. А в комнату входят воспитатели в сопровождении охранников и сообщают подростку, что он должен снять свою одежду и надеть робу.

…Когда Диму стали раздевать, он сумел вырваться и, весь в слезах, побежал к выходу – туда, где в воздухе растворялись выхлопы только что отъехавшего отцовского автомобиля. Беглеца догнали и повели назад.

– На суде я попрошу, чтобы меня посадили в тюрьму, – заявляет Дима. – Пусть меня посадят, назло папаше!

ххх

Педагогика в The Stanley Hall School держится на трех китах: коллектив, кнут и пряник.

Коллектив – в смысле коллективного наказания. К примеру, если кто-то из воспитанников повредит ковер в палате и не признается, – всех троих однопалатников разденут до нижнего белья, поставят навытяжку и долго будут им читать лекцию о необходимости бережного отношения к материальным ценностям спецшколы. Так будет длиться до тех пор, пока либо виновник не сознается сам, либо кто-то его не выдаст. Или другой пример круговой поруки: в конце дня студенты пишут так называемые отчеты. Каждый должен подробно изложить, что сделал за день хорошего и что дурного сам, и то же самое – о своих товарищах.

– Позвольте, да ведь это же стукачество! – возмутился я.   

– Не думаю, – отвечает директор Майкл Келли. – Во-первых, студенты с юных лет должны знать, что все тайное становится явным, и потому лучше не делать ничего противозаконного. А во-вторых, в нашей школе – контингент особый, за ними нужен глаз да глаз.  

…За окнами смеркается. Майкл Келли включает настольную лампу в своем кабинете и, сняв очки, протирает глаза. В слабом свете лампы он выглядит уставшим. Впрочем, не удивительно, ведь директор – душа этой школы, отвечает за все: и за строительство дома для медитаций, и за переоснащение яхты, и за поиск поваров. А еще он ходатайствует за своих воспитанников в судах, совещается с преподавателями, выслушивает порой нелицеприятные слова от родителей.

– Как вы думаете, какой средний возраст родителей наших воспитанников? – спрашивает он меня.

– Думаю, лет сорок-сорок пять.  

– Ошибаетесь. Средний возраст родителей – пятьдесят пять лет. Сегодня в Америке часто говорят о так называемой gap genеration – пропасти, разделяющей отцов и детей. А почему этот конфликт возникает? Не потому ли, что в последние десятилетия в нашей стране сложилась традиция вступать в брак в тридцать пять, а то и в сорок лет, когда уже имеется специальность, сделана карьера, куплена недвижимость. Все вроде бы правильно. Но как, скажите, потом пятидесятилетнему отцу найти общий язык со своим десятилетним сыном?!          

Или вот еще одно явление нашей американской жизни, ставшее повседневным, – разводы. Это просто национальная катастрофа! О каких семейных ценностях сегодня можно говорить, если, к примеру, из пятидесяти учеников нашей школы только у семерых родители живут вместе. У остальных же – в разводе: у мам – бесконечные любовники, у пап – любовницы. А как на это реагируют дети, особенно в подростковом или юношеском возрасте? Они выражают свой протест и свои сложные чувства простыми, но опасными способами – хулиганят, употребляют наркотики, совершают различные преступления.     

ххх

Уникальность The Stanley Hall School состоит в том, что в рамках одной школы созданы две противоположные системы: одна – казарменная, с робами, невкусной едой, тупым, тяжелым трудом и строгим режимом; другая – нормальная, человеческая, с яркими развлечениями, театрами, путешествиями. Сменить одну жизнь на другую можно, заслужив это. Но можно проделать и обратный путь. Поэтому прежде, чем дать кому-то в глаз, нужно хорошенько подумать.

Иерархия пятиступенчатая. Низшая ступень – это так называемая ферма.

В самом дальнем углу, у забора, стоит невысокое серое здание. Порою оттуда выходит чернокожий здоровяк Би Кинг. Припечатывая правым кулаком левую ладонь, идет в спортзал колотить боксерскую грушу. Кинг – бывший боксер, призер чемпионатов в полутяжелом весе. Коронный удар правой может понадобиться ему в любой момент. Его появлению здесь предшествовала история с Тони.

Мать Тони – продюсер одного из бродвейских театров, развелась с мужем (отцом Тони) и съехалась с любовником, после чего практически перестала уделять внимание пятнадцатилетнему сыну. Тот озлобился, стал пропускать школу, пристрастился к наркотикам. Мать привезла сына сюда. Но и здесь Тони продолжал бузить, затевал драки. Несколько раз у ворот школы задерживали его дружков, которые из Нью-Йорка привозили ему наркотики.

Однажды он сбежал. Его поймали недалеко от лагеря, в лесу: Тони развел там костер, сидел в одних трусах и грелся. Его привели назад, на ферму.

Вскоре после этого он где-то раздобыл нож и набросился на воспитателя, сломал ему челюсть и приставил нож к горлу. Вызванная полиция арестовала преступника. Тони посадили на два года в тюрьму, а на ферме после этого случая появился боксер Би Кинг.

Итак, новопоступившие сразу же попадают на ферму. Обслуживают их пять человек: педагоги и ударная сила в лице боксера Би. На ферме, как в тюрьме: зарешеченные маленькие окошки, под потолком вмонтированы телекамеры. Кровати жесткие, с прохудившимися матрасами. Клиенты этого заведения носят робы, а на ночь – чтобы не сбежали – сдают робы охранникам. Им приносят пищу в полуготовом виде, и они, дети миллионеров, еще вчера не умеющие сварить вкрутую яйцо, своими ручками разделывают рыбу, чистят овощи. Сами варят, моют за собой посуду, драют до блеска столовую, комнаты, туалеты.  

Сегодня на ферме находится только Энди, по кличке Жирный. В свои пятнадцать лет он злоупотреблял ЛСД (галлюциногенные средства в виде тоненьких бумажек – авт.). Он глотал эти бумажки и для большего кайфа запивал их пивом. Энди разнесло так, что при росте метр шестьдесят пять он весит сто двадцать килограммов! Сейчас Энди – на лекарствах и диете. Утром, ни свет ни заря, Би Кинг гоняет его по спортплощадке.

– Давай-давай! Я сделаю из тебя чемпиона Америки по боксу.

Срок наказания фермой определяет директор школы. Все зависит от характера совершенного проступка.

Но почему же все-таки это место называется фермой?

Неподалеку от этого хмурого здания стоит деревянный сарай, откуда доносится веселое хрюканье свиньи Линды. Свинья Линда всегда накормлена и помыта. Могу себе представить, как эту хавронью ненавидят узники фермы!        

ххх

После фермы по возрастающей идут следующие ступени: новые, альтернативные, интенсивные. Переход с одной ступени на другую регулируется баллами, которые воспитанники набирают за хорошие дела и примерное поведение. И теряют – за проступки.

Высшая ступень – стюарды, белая косточка, краса и гордость школы. Для стюардов открыты спортивные залы и компьютерные классы, им дают уроки актеры и музыканты, для них – катание на яхтах и верховая езда.      

ххх

Перед выпускным вечером каждый воспитанник пишет книгу или снимает фильм о себе и своей жизни. Вот отрывок из одной такой книги: «Меня зовут Бен. В Нью-Йорке у нас свой дом и собака Бруни. Родители мне всегда давали деньги, но в семье меня никто не любил. Я начал всех вокруг ненавидеть, сильно переживал, стал хулиганить.

В следующем году я пойду учиться в колледж. Иногда я скучаю по родителям, но больше по собаке Бруни. Я люблю барбекю, люблю танцевать, играть на гитаре, но больше всего люблю спать!»

ххх

В назначенные дни к воротам школы подъезжают автомобили. Из них выходят дамы и господа и направляются к дверям административного корпуса, где в одной из комнат их ожидает родное чадо. Как часто происходить таким семейным встречам и как долго им длиться – решают учителя и психотерапевты.

Реакции на первых терапевтических сессиях бывают самые разные: от трогательных слез и поцелуев до проклятий и даже драк…   

Подростки, в общем-то, не виноваты. Проблема в нас, взрослых.