Бернардо Бертолуччи: одна, но пламенная страсть

Уход Бернардо Бертолуччи, скончавшегося в понедельник, 26 ноября, стал печальной вехой. Вот уж, действительно, последний из могикан, младший современник трио великих кинорежиссеров-итальянцев – Феллини, Висконти, Антониони.

Сказать, что он повлиял на мировое кино, это не сказать ничего. Он открыл двери в запретные прежде миры, он протоптал пионерские тропки, которые последователями превращены в широкие хайвеи. Целое поколение американских новаторов и социальных критиков, включая Копполу, Скорсезе и Спилберга, вдохновлялось лучшими фильмами Бертолуччи. И не только они. Физиологическая откровенность французских «неоромантиков» Катрин Брейя, Бруно Дюмона и Гаспара Ноэ была бы немыслима, если бы не «Последнее танго в Париже».

Бернардо Бертолуччи за свою карьеру снял десятка два фильмов. В эти дни множество любителей кино делятся в социальных сетях своими личными рейтингами. Даже невооруженным глазом видно, что бесспорными чемпионами популярности являются два его фильма 70-х годов – «Конформист» и «Последнее танго в Париже». Есть, конечно, поклонники и у «Последнего императора», и у «Ускользающей красоты», и у «Двадцатого века», и у «Мечтателей».

Но «Конформист» и «Танго» – вне конкуренции. И я согласен, эти вершинные достижения Бертолуччи. По гамбургскому счету. А если же считать по премиям, то чемпион тут «Последний император» – девять премий «Оскар», причем один из них за лучшую режиссуру, единственный случай с премиями американской Академии, когда ею награжден итальянский режиссер.

Bernardo Bertolucci’s THE CONFORMIST (1970).

У меня тоже свои отношения с «Конформистом». В первый раз его увидел еще студентом, году эдак в 1971-72-м. Был потрясен. Сначала самим фильмом, его мощью и магнетизмом, а потом, когда узнал, как его препарировала советская цензура, варварским к нему отношением. Двухчасовой фильм сократили на полчаса (!), перевели в черно-белый формат, да еще вдобавок перемонтировали, тупо выстроив нарратив в хронологическом порядке событий – а ведь фильм построен реверсивно, где флэшбеки играют важнейшую роль. И все равно, даже прошедший грубую экзекуцию шедевр Бертолуччи производил сильнейшее впечатление.

Когда же, спустя годы, я увидел фильм в авторском варианте, то восхитился игрой света и цвета, то есть, в первую очередь, операторским мастерством Витторио Стораро, многолетнего соратника и соавтора режиссера, актерскими работами, и в первую очередь, Жан-Луи Трентиньяна, который здесь сыграл одну из лучших, если не лучшую свою роль.

Некоторые кадры стоят перед глазами даже спустя десятилетия. Дивной, кукольной красоты Стефания Сандрелли, танцующая под американскую музыку. Осенние листья, взметенные неожиданным порывом ветра. Макабрические пустынные пространства государственных офисов муссолиниевской Италии, по которым трусовато вышагивает наш герой Клеричи-Трентиньян, подписавшийся под неблагое дело. Фрагменты, вырезанные советской цензурой, – нежная любовная сцена в поезде и сцена совращения 13-летнего Марчелло порочным шофером лимузина. И, конечно, одна из самых страшных сцен мирового кино – убийство фашистскими киллерами профессора-диссидента и его жены (Доминик Санда) в заснеженном глухом лесу. Тут страшна не физиология убийства, а прозрение, которое переживает жена профессора, увидевшая в одном из автомобилей убийц хорошо ей знакомого Клеричи. И осознавшая в тот момент, что этот милый сластолюбец и интеллектуал и есть посланец смерти, оборотень, подонок, наймит режима. Чередующиеся кадры глаз Доминик Санда и глаз Трентиньяна на крупных планах – эмоциональный пик фильма.

Расчеловечивание незаурядной личности, превращение Клеричи из колеблющегося конформиста в стопроцентного фашиста, то есть человеконенавистника, показано Бертолуччи с поразительной силой и художественной точностью.

Тема соперничества Эроса и Танатоса, инстинкта жизни и инстинкта смерти, столь мощно заявленная в «Конформисте», получила абсолютный карт-бланш в следующей игровой картине режиссера «Последнее танго в Париже». Это, пожалуй, самая экстремальная история любви из всех возможных в современном урбанистическом цивилизованном мире.

Бертолуччи максимально очистил пространство отношений Мужчины и Женщины от рутинных, бытовых подробностей. У героев Марлона Брандо и Марии Шнайдер нет имен. Он говорит: я ничего не хочу знать о тебе. Она ему отвечает: как хорошо ничего не знать. В их отношениях есть одно – жгучая, бесстыдная, ненасытная страсть. Все остальное второстепенно и бессмысленно. Но мы знаем: такое дистиллированное чувство не может существовать долго, оно обречено на гибель. Трагедия прячется по углам до поры до времени. И лишь щемящая музыка Гато Барбьери напоминает нам о роковой обреченности этого романа двух одиночеств.

Впервые я увидел «Танго» где-то в середине 80-х, на закрытом просмотре для киношников. Говорить в советское время о прокате этой картины в кинотеатрах было нелепо. Сексуальная свобода, которую обозначил и показал на экране Бертолуччи, отсекала саму эту возможность. А резать по-живому после скандала с «Конформистом» было нельзя. Бертолуччи, бывшего в ту пору коммунистом, советские власти обижать не решались.

Поэтому, кстати, и вынуждены были спустя какое-то время показать на двух просмотрах Московского фестиваля «Двадцатый век» – эпическую фреску мастера с Жераром Депардье, Робертом Де Ниро, Бертом Ланкастером и Дональдом Сазерлендом. Приехавший в Москву на премьеру Бертолуччи, наивная душа, полагал, что упор на классовую борьбу, который он сделал в этом эпике как убежденный марксист-ленинец, даст ему зеленый свет в Советском Союзе. Фига-с-два! Товарища Бертолуччи товарищи из ЦК КПСС обвели вокруг пальца, его величественную народную сагу (конечно, с откровенными сценами) так и не выпустили в кино.

Последний свой фильм, «Ты и я», маэстро снимал, не покидая инвалидной коляски. Несколько операций на позвоночник не приносили ему облегчения. Это был его первый итальянский фильм за 23 года. Он снял его почти весь в подвале дома в римском районе Трастевере, неподалеку от дома, где он тогда жил. По сюжету мальчик-подросток пытается найти общий язык со своей сводной сестрой-наркоманкой.

Однако, вернемся к «Танго». Да, его считают, и по праву, одним из самых значительных фильмов 20-го века. Но в нем есть одна сцена, которая нехорошей тенью ложится на репутацию фильма. В этой сцене герой Брандо анально насилует героиню Шнайдер, используя масло в качестве лубриканта. Позднее Бертолуччи признался, что он заранее не предупредил актрису о характере соития, чтобы добиться от нее аутентичной реакции, «как от девушки, а не как от актрисы». Незадолго до своей смерти в 2011 году Шнайдер сказала в одном из интервью, что она чувствовала себя униженной и «немножко изнасилованной» Брандо и Бертолуччи. Но режиссер всегда отвергал любые предположения о злой воле.

«Я думаю, успех «Последнего танго» всегда был частично связан со скандалом, содомией, маслом, но по правде это кино, исполненное отчаяния, – заявил в 2011 году режиссер. – Бывает очень редко, чтобы полный такого отчаяния фильм обрел такую широкую аудиторию».