Юлия Городецкая
Мы опаздываем в Карнеги-холл катастрофически. Я и мой друг. Точнее, наоборот, мой друг и, внезапно, я. Полчаса – минимум. Все, что я знаю о предстоящем действе – будут танцевать фламенко. Наверное, концерт. Но точно почему-то не узнаю. Я – не большой любитель этого дела, поэтому какая разница.
Фото: www.spainculture.us
Билетеры впускают опоздавших только в перерыве между номерами. Когда мы садимся на места, на сцене танцует женщина среднего возраста. В белом, обтягивающем (неспортивный живот) платье. Она танцует так надрывно, что надо бы проникнуться, но … Почему-то думаю о ее влажных подмышках… Только о них. Иногда плохо сидеть слишком близко. Быстро шуршащих ног не рассмотреть – строго передо мной расположилась дама с роскошной кудрявой кандебоберой. В общем, подмышки.
Фото: YouTube
В это время за спиной танцовщицы транслируют черно-белую визуализацию: скрещенье рук, сплетенье, сраженье и снова страсть-страсть-страсть. Испанский видеоренуар оказывается вдруг невероятно уместен.
Тетя сгибается в последнем страдании и уходит. На сцене появляется обнаженный по пояс юноша и танцует современный балет. Что он делает на концерте фламенко – загадка, но он красив, неприлично гибок, и я люблю модерн дэнс. В какой-то момент появляется взрослый мужчина. Он не спешит присоединяться к танцу. Смотрит. Колеблется. Срывается. А дальше больше нет никаких потных подмышек (хотя они есть, но ни разу они больше не смутят и не отвлекут). Нам танцуют любовь возрастного мужчины и совсем молодого мальчика и по каким-то едва уловимым признакам я сразу и точно знаю, кто любит, а кто позволяет любить. Взрослый – фламенко. Молодой – балет. И каждая новая сцена понемногу добавляет деталей в будущую трагедию конца – кто горел сам, поймет.
Визуализация, снятая крупными и сверхкрупными планами, не оставляет шансов: вот молодая рука оставила след на немолодой коже, вот внезапный непонимающий взгляд. И пока главный герой переживает пафосные восторги последней любви, зритель понимает – конец близок. И он наступает. Не может не наступить – хотя бы потому, что взрослый – фламенко, а юный – балет. Этот конец мастерски танцуют как раз перед тем, как вернуть женщину из первой сцены. К этому моменту уже понятно ее тогдашнее горе. И нынешняя обида. “Возвращайся”, – танцует она своему изменнику, – “Мы будем жить долго и несчастливо, но вместе”. И выкручивает его руки цветастым платком: “О! Неужели он согласится?” Нет. Он уходит. Танцует горе. Падает, а по видео растекаются красные пятна крови.
Вы прослушали краткое содержание спектакля Lorca Madly in Love: A Tribute to Garcia Lorca. Если его еще раз привезут в Нью-Йорк, я обязательно пойду. Потому что никогда не думала, что танец – штука говорящая. Да, там были какие-то люди, которые что-то пели по-испански, но вы же понимаете…
Оказывается, Фредерик Гарсиа Лорка был геем. У него была жена. И молодой любовник. Оказывается, мужская любовь существует по тем же законам, по которым живет любовь мужчины и женщины. И почему это должно было быть по-другому?
Be the first to comment on "Безумная любовь Гарсиа Лорки"