Чувство юмора у Всевышнего

Юрий Фридман-Сарид

А у Всевышнего есть чувство юмора. Не знали? Я тоже – пока не довелось с ним познакомиться. Не со Всевышним – с чувством юмора Его.
Уезжал я из Израиля не по своей воле и желанию… Рассчитывал уехать года на три, не больше, – заработать денег, выплатить долги, не мной сделанные, – и вернуться Домой. Рассчитывал – да вот не сложилось… В полной мере оценил я тогда фразу, брошенную учителем: «Нет ничего горше, чем возвращать долг, который не должал»…
Друзья пустили шапку по кругу – собрать мне денег на дорогу в Англию, где была обещана работа; а ребята, с которыми тренировался, братья мои названые по школе, – еще и сюрприз сделали: скинулись, чтобы накануне отъезда сводить меня в публичный дом, – расслабиться и снять напряжение накануне отъезда. Да не в дешевый бордельчик, которых полно возле старой таханы мерказит – центральной автобусной станции в Тель Авиве, – а во вполне элитное, по их словам, заведение. А в них ребята разбирались.
В отличие от бывшего СССР, в котором «секса не было», – в Израиле секса есть, – и много. И отношение к нему самое свободное – среди светских, разумеется, не у религиозных. Товарищ Коллонтай с ее бессмертной теорией «стакана воды» была бы счастлива: ее мечта здесь воплотилась в жизнь в полной мере. Обычная фраза «Можно пригласить тебя на чашку кофе?» расшифровывается однозначно: «Как насчет перепихнуться?» – и согласие действительно означает согласие. (Приглашение выпить настоящего кофе – формулируется несколько иначе). При этом предложить эту «чашку кофе» может как парень девушке – так и наоборот. После ну очень короткого знакомства. И без каких-либо последующих обязательств с обеих сторон. Мечта! А для тех, у кого проблема найти себе пару, или просто лень, или вот сию минуту приспичило, – полным полно махонов на выбор. «Махон» на иврите – «институт», поскольку все израильские бордели и бордельчики носят гордое название «институт здоровья» – что, в общем, вполне соответствует… Так что молодые наши ребята после утренней тренировки в шабат, – если оставались еще силы после трех часов беготни на жаре, – частенько кидали клич «В махон!» Дело обыденное. Вот и мне такой сюрприз перед отъездом приготовили – от чистого сердца. Сердец, точнее.
Но оставался у меня перед отъездом – со всей нервотрепкой и хлопотами неизбежными и непредвиденными, – всего один свободный день. В который запланировал я съездить помолиться на дорогу у Стены Плача, святыни нашей, – помощи у Него попросить и поддержки… И встала передо мной в полный рост непростая дилемма: то ли ехать в святой город Иерусалим, заповедь исполнять, – то ли в Тель Авив, город греха и разврата, – блудить и оттягиваться. И после довольно долгого поста, между прочим… Соблазнял меня шайтан видениями сладкими, от которых дух перехватывало да плоть восставала, – но устоял я. «Баб, – думаю, – я еще, с Божьей помощью, пощупаю, – а вот к Стене – когда еще прикоснусь?..» Устоял, хотя нелегко дался мне тот выбор. Потому как оба дела в один день и по времени совместить никак нельзя было – да и по понятиям… Поблагодарил молодых, – от души ведь предложили, – но отказался.
Долго я в тот раз у Стены стоял. Долго… Молился – и по канону, мудрецами и праведниками нашими составленному, – и своими словами. На иврите и по-русски, и на том языке, в котором слов уже нет… Сколько я там стоял – не помню, время на этом месте исчезает. Пока не отпустило меня…
Отошел от Стены подальше, повернулся, взгляд прощальный на нее бросил, – и побрел оттуда, навстречу неизвестности. Которой уже не страшился – знал, что теперь все хорошо сложится…
Но ведь слаб человек – возгордился! Часу не прошло – возгордился! «Вот ведь, – думаю, – какой я, бен-зона, праведный! Мог бы сейчас не сандалями по горячему асфальту в хамсин шоркать – а под мазганом, кондиционером, – красивую бабу наяривать. А то и двух! Но ведь устоял, не поддался искушению , – и должен Он меня за праведность мою да стойкость духа, поборовшую стойкость члена моего, непрерывную почти, – наградить! И не в будущей жизни – а в этой, здесь и сейчас!»
И наградил Он меня – здесь и сейчас. В ту же секунду, как оформилась, даже не оформилась, – мелькнула в дурной моей бритой башке эта мысль, – прострелило мне поясницу! Да так прострелило, что скрючило меня на месте, так – что и не вздохнуть от боли. Аж вскрикнул. Радикулит. В жизни такого не было. На пустом месте – не то чтобы тяжесть какую поднял или дернулся неудачно. И не просквозило – в жару-то иерусалимскую полуденную. «Йа-алла! – возопил я, воя от боли внезапной, – а вот поработал бы я сейчас в махоне бедрами, да от души, – чтобы «ворота жизни», центр поясничный, – открыть, – ну не было бы никакого радикулита, не было бы! Да как же так, да за что, Господи?!!»
И тут же осознал – за что. И отпустило мне спину в момент, как и не было приступа. Отпустило. Сделал пару-тройку наклонов на всякий случай осторожно – ну ничего. Вообще ничего. Ни следа…
И понял я , что чувство юмора Его – велико и непревзойденно. И сравнимо только – с Его милостью..