Фотороботы

Борис Херсонский

Ночью (на 2 июля) со второй попытки в Одессе взорвано кафе “У Ангеловых”, один из центров волонтерского движения, поддерживающего АТО. Первая бомба была вовремя замечена и обезврежена. Вторую – пропустили. Кафе нанесен значительный материальный ущерб. Кроме того, выбито стекло огромной витрины соседнего кафе, вылетели стекла на втором этаже дома…

Осколки стекла разлетелись далеко от места взрыва.

Жертв не было. Уцелел даже говорящий попугай жако, украшение и талисман маленького кафе. Слова, которые он говорил, не всегда были пристойны. Думаю, теперь у него больше причин выражаться грубо. Хозяйка кафе, правда, говорит что теперь попугай заикается. Не удивительно.

Взрывы в Одессе происходят регулярно. Время от времени СБУ сообщает об аресте террористов. На какое-то время взрывы прекращаются. Но проходит неделя-месяц и….

Одесситы уже привыкли к ночным взрывам. Люди ко всему привыкают.

1. Теракты или не теракты?
   Можно сказать – эти взрывы гуманные, точечные, они разрушают имущество, но не уносят жизни. За все это время от взрыва погиб один человек. Неясно, был ли это террорист или просто человек, переносивший пакет со взрывчаткой. Теракты ли это?

Мелкие, но теракты. Поскольку, как и любой теракт они имеют главный психологический признак – вызвать страх, дестабилизировать обстановку и (что важно – мобилизовать сторонников).

2. Одесский синдром

Любой, даже мелкий теракт способен вызвать парадоксальную реакцию – симпатии к террористу и ненависть к жертвам (Стокгольмский синдром). Я иногда называю его “Толстовским”. Вспомним, что Лев Толстой просил царя Александра Третьего не просто помиловать убийц его отца, царя-освободителя, а…снабдить их деньгами и отправить в Америку. Вместо этого террористы отправились на эшафот и обессмертили свои имена.

В данном случае мелкие теракты преследовали достаточно мелкие цели. Не только напугать тех, кто подвергся нападению, но и их ближайших соседей.
Одесский вариант Стокгольмского синдрома состоит в том, что винить в происшедшем пострадавшие соседи (выбитые стекла посреди зимы, обрушившиеся балконы) будут не подрывников, а тех, “из-за которых” они, нейтральные простодушные граждане, оказались в ужасном положении -т.е. из-за волонтерских организаций, поддерживающих АТО. Логика примитивна – если бы здесь не было, скажем, магазина “Патриот”, наши окна были бы целы.
Думаю, что цели этой подрывники достигли: волонтерские организации будут рассматриваться как опасные соседи, магниты, притягивающие к себе не такие уж мелкие проблемы.

3. Контекст. Онкологическая метафора.

Опухоль сепаратизма дает метастазы. Это не только идеологическое влияние (хотя и это – ой как важно!) – но и инфильтрация сепаратистов по части территории Украины. Это инфильтрация “управляемая”, она в осноном касается особо чувствительных регионов, тех, которые входят в проект “Новороссия”, где достаточно много людей, с симпатией относящихся к путинской России.

4. Контекст. Курковые зоны.

Так при невралгии тройничного нерва называют участки кожи на лице, даже легкое прикосновение к которым способно вызвать тяжелый болевой приступ. События 2 мая были манифестом опасной социальной болезни. Легкое прикосновение и эти события могут вызвать социальный взрыв. Одесса (почти наверняка ошибочно) воспринимается подрывниками как подобная зона. Не учитывается то, что одесситы по своей природе эгоистичны и пассивны и – что важно – достаточно напуганы.

5. Контекст. Синдром маскарада.

Я почти убежден, что события в Одессе представляют собой некий спектакль, основной зритель которого сидит на значительном расстоянии от событий в комфортной ложе. Основную выгоду здесь получают СМИ РФ. Им нужна “картинка” для новостных программ. Им необходимо поддерживать у зрителя ощущение постоянной напряженности в регионе, присутствие пророссийского сопротивления. Не того, которое открыто проявляется в блогосфере, а того,”партизаны” которого при случае возьмутся за оружие. Кровь этому зрителю пока не нужна. Является ли зритель также и заказчиком? Т.е. – заплатил ли он за этот спектакль? По некоторым данным, озвученным на П-образном столе – весьма вероятно. Но в конечном итоге самую дорогую цену за этот спектакль заплатим мы.

6. Фоторобот

Посмотрел ролик с обращением “представителя одесского подполья”. Ролик выложен открыто, в ютубе. “Спикер” – явный актер, вероятно, с военным прошлым – Люся обратила внимание на выправку. Текст читает с суфлера. Флажок Новороссии развевается в правом верхнем углу.

Но составитель текста явно в курсе одесских событий – взрывов, арестов и прочих реалий нашего времени. “Заслуги” в осуществлении этих терактов он приписывает именно “своей” части одесского подполья. Названия организации и своего имени зачитывающий гад, конечно, не называет.

Опять-таки у них продолжается вторая мировая война с некоторой примесью чилийской хунты. Кровавый оккупационный режим. Каратели. Партизаны. Уверенность в конечной победе. Желание выйти с оружием в руках навстречу танкам Новороссии.

Вот думаю, что последнее – это лишнее. При случае найдется кому выйти навстречу танкам Новороссии с оружием в руках. Преимущественно – противотанковым.

Люсе показалось, что “спикер” похож на фоторобот убийцы одесского милиционера. Похож, похож. Они почти все друг на друга похожи. Выправка, лексикон, интонации.

Все они – фотороботы.