Как я узнал о Любви и Верности!

И вот мы в Бухаресте. У руководителя группы я отпросился на день, ссылаясь на то, что в этом городе я родился и хочу навестить родные места. Тот слегка замялся (хотя времена уже наступили либеральные, горбачевские) и я тогда пошутил: – Да вы не бойтесь, я ведь вам в залог жену свою оставляю.

Он виновато рассмеялся и отпустил.

Город поразил тем, что казался на осадном положении: всюду патрули с автоматами. У президентского дворца охрана заставила меня перейти на противоположную сторону, даже мимо пройти нельзя было. В гостиничном номере тускло светила одна лампочка на 20 ватт. Телевидение (черно-белое!) работало 2-3 часа в сутки. Да и на экране повсеместно был он, «Гений Карпат», «Отец нации», «Спаситель  отечества» и.д., диктатор Чаушеску. Рядом с ним, его жена Елена, президент Академии наук. То, что у этого «академика» не было даже среднего образования, было неважно. Замыкал видеоряд их сыночек Нику, глава румынского комсомола, известный своими дебошами в парижских и лондонских кабаках.

«Великий вождь» умудрился набрать сперва долгов для индустриализации своей страны, славящейся, в основном, вином, виноградом и фруктами, а затем вогнал ее в режим жесточайшей экономии, поставив перед собой идиотскую цель полного расчета с кредиторами. А когда это произошло, долготерпение нации кончилось и волна народного гнева смела режим Чаушеску: его с женой быстренько расстреляли после стремительного подобия суда.

Ну, а пока он здравствовал и не предвидел своего печального конца. Я нашел дом, где родился в далеком 1936 году. Тогда это был фешенебельный буржуазный район, а ныне он был заселен почему-то одними цыганами. Двор я узнал по тому, что там были рельсы (а они видны на фото моих родителей тех лет), хозяин владел торговыми складами во дворе, куда завозили продукты.

Затем настал черед навестить Толиных тетушек. Жили они в самом центре Бухареста, в огромной квартире с непривычно для нас высокими потолками. Белые стены, черное дерево балок, добротная мебель….Чистота, уют. Но чувствовалась во всем бедность. Бедность людей, явно знавших лучшие времена. Две милые, сухонькие старушки, удивительно схожие друг с другом, приняли меня весьма радостно: Толя предупредил их о моем приезде. Дару племянника обрадовались неимоверно. Признались, что давно уже не пили настоящего кофе, один суррогат. Тут же намололи зерен на ручной мельнице (тут пригодилась и моя мужская сила) и сварили чудный кофе по своему рецепту. О жизни нынешней говорили осторожно, с оглядкой. Что и понятно.

И тут я заметил на стене фотографию красавца-усача с нафабренными бакенбардами в офицерском мундире. Он казался совсем чужеродным в квартире этих милых еврейских старушек. Ан нет. Тетушки поведали мне удивительную историю. Если бы не слышал собственными ушами, не поверил бы.

Роскошный красавец оказался полковником королевской гвардии, мужем одной из сестер. Когда к власти в Румынии пришли местные фашисты во главе с маршалом Антонеску, полковнику предложили выбор: или он разводится с еврейкой или конец его карьеры. И он… отказался. Его с позором изгнали из гвардии, лишили чина, пенсии…На работу, естественно, никуда не брали. Родные и близкие от него отвернулись. Это миф, что якобы румыны не трогали своих евреев. Еще как «трогали». Документы того времени беспристрастно рассказывают о сотнях тысяч замученных и убиенных. И законы принимались антиеврейские, подстать немецким, рассовым. Разве что машина уничтожения работала без тевтонской четкости, а более безалаберно…Да и за счет взяток многим удалось уцелеть.

Полковник подрабатывал, где только можно, вплоть до разгрузки вагонов с углем на железнодорожных станциях. Физически их не тронули.  Все -таки корни глубокие у него были. Иногда в почтовом ящике находили конверты с деньгами и догадывались, что это очевидно клали их туда его бывшие товарищи из гвардии. Они не могли не отдать должное его благородству. Когда режим Антонеску рухнул и коммунисты пришли к власти, легче не стало. Для новой власти он оставался по-прежнему поковником королевской гвардии. Лишения и непривычный физический труд рано свели его в могилу. Сестры выживали потихоньку распродавая мебель и вещи.  Но до последнего дня они сохраняли его парадный поковничий мундир. Вот такая история, как будто перенесенная из рыцарских времен.

 Я смотрел на портрет этого усача и думал: да, мундир пышный, опереточный, усы и бакенбарды нафабренные, взгляд нагловато победительный…Все выглядит таким манерным и искусственным. Вот только Любовь и Верность настоящие!