Не буду молчать!

Я плачу по республике, убиваемой на наших глазах. Я плачу по республике, в которой впервые прозвучало в истории обращение к гражданам ее, «Мы, народ» — «We the people». 

Она не была создана равной для всех и она за это неравенство заплатила страшную кровавую цену – 600 000 ее граждан были положены на жертвенник во имя Свободы только за четыре года Гражданской войны. Эта война подарила освобождение тем, кого одни люди сделали рабами других только из-за цвета их кожи.

И это освобождение тоже записано в документе, известном всем, как 13-я поправка к Конституции США, запрещающая рабство. Она также записана в документе, начинающимся со слов «Мы, народ!». Этой поправке в 2020 году исполняется 155 лет. Президент-республиканец Авраам Линкольн, подписавший «Прокламацию об освобождении рабов», убит был в год принятия 13-й поправки…

А на другом конце мира, в далекой России, тоже были освобождены рабы, правда, с тем же цветом кожи, что и их господа. Покончивший с крепостным правом в 1861 году император Александр Второй, был зверски убит народовольцами-террористами спустя 20 лет после отмены в России крепостничества, а по сути дела рабства.

Удивительные пересечения судеб двух разных народов, избавившихся от тяжкого бремени рабства с той только разницей, что в честь Джона Бута, убийцы американского президента Линкольна, нет названных улиц и площадей, а вот убийцы российского императора-освободителя стали сакральными жертвами, положенными на алтарь Революции, уничтожившей огромную страну, заражённую идеями, рождённым в болезненном сознании бомбистов. В Советском Союзе с гордостью произносили имена казненных террористов – Перовской, Кибальчиче, Желябове, Михайлове и Русакове.

И эта героизация преступников была тем подпорченным зерном, из которого проросло самое большое Зло в истории человечества – государство, перевернувшее мир и заразившее этот мир безумными коммунистическими идеями.

Да, рабство антигуманно и дико — это не обсуждается. Но я плачу сегодня, в первой половине 21 века, вовсе не о том, что было давно. Мои слёзы от обиды и боли за подранков, ощутивших свою генетическую боль через поколения. Мне вовсе не стыдно плакать от боли – плач помогает с ней справиться. Я плачу от увиденного вчера нашего завтра. Я плачу о рабстве, в которое меня ведут, потому что многие так и не выдавили из себя раба ни по капле, ни галлонами, ни народами…

Сто лет назад в России дети бывших рабов учились по слогам писать «Мы не рабы – рабы не мы!». Но люди забыли, что рабы нЕмы, потому что раб не имеет своего голоса. Нас сегодня загоняют в рабство, отбирая наше право говорить. Каждый молчащий – раб! Свободные люди не молчат – у них есть наиглавнейший право — это право свободно говорить.

У нас появилась тиражируемая интерпретация самого главного человеческого права, диктуемого горланящим и громким меньшинством. Тихое большинство в который раз молчит. Тихое большинство молча наблюдает за происходящим. Оно также наблюдало и в 1917 году… Что было дальше? Что случилось с большинством, которое воинственное меньшинство, узурпировавшее даже понятие «большевик», превратило в ничто, растоптав честь и достоинство?

Мне пытаются в очередной раз навязать искаженное видение мира, утверждая, что так видит большинство. Большинство и большевики слова однокоренные. Я предпочитаю оставаться в мире, где все же ещё есть место «я», постоянно подменяемое «мы»…

Мы были в недавнем историческом прошлом советским народом и были рождены сказочниками, творяющими из всего сказочного быль, которую взрывало все нутро от сдерживаемого крика. Мунк, вероятно, описал ощущения советского человека в своей знаменитой картине «Крик».

Мы прекрасно научились языку намеков и недосказанности, а Эзоп был нашим всем наряду с Пушкиным. Мы знали «Что делать?» и потому –    разговаривали шепотом на кухнях.

Мы были подранками и не осознавали свою ущербность, потому что нас заставили поверить в то, чего никогда не было: ни Свободы, ни Равенства, ни Братства. Некоторые из нас пытались рассмотреть мир за пределами Большого Забора, но этот «железный занавес» не пускал и нам ничего не оставалось, как уговаривать себя в том, что идеальный мир есть и мы в нем живем, хотя умные люди утверждали, что идеального не существует в природе. Нам показывали пустоту и заставляли верить в существование в ней прекрасного содержания.

Мы боялись своего голоса и постоянно молчали, потому что в памяти ещё от родителей и дедов стучали молоточки: «Не болтай!». И мы не болтали, потому что за «болтовню» можно было загреметь на десятку без права переписки… И миллионы «гремели» в ГУЛАГ, ставший на многие годы домом для миллионов не молчащих, а для других миллионов коллективной могилой, уравнявшей и умного, и не очень, разговорчивого и молчуна. Всех уравнявших. А некоторых ещё и утрамбовавшихся в безымянных могилах, помеченных только номерами, порой и вовсе без номеров …

На днях Мемориал 16-го президента США, избавившегося Америку от рабства, был осквернён потомками тех, кого Линкольн освободил, и тех, кто вообще не имеют отношения к рабству. Толпа не имеет разума, она деструктивна. Она является заложницей предрассудков и незнания.

Я не хочу быть толерантна к красным знаменам, потому что я знаю, о чем они. Я не надену майку с надписью из трёх букв ВLM, потому что я убеждена, что любая человеческая жизнь вне зависимости от цвета кожи священна. Я никогда не преклоню колени вместе с обезумевшей толпой, толкающей нас всех к большой расстрельной яме!

И не буду молчать, потому, что рождённые стоять на коленях и ползать, никогда не летают!