Нимфоманка

Светлана Храмова

Сколько раз это слово встречала – никогда не понимала, что оно обозначает. То есть догадываюсь, но существенной разницы между сексуально активной женщиной и дамой, одержимой нимфоманией, не вижу. Да и грех ли это – о сексе думать и постоянно желать? или я значение слова понимаю неправильно?
  Когда натыкаюсь не нее – вру, что нездорова, голова, мол, постоянно занята мыслями и оттого болит. И что я в депрессии. Она понимающе кивает. То же самое говорю, отвечая на звонки. Она понимающе извиняется. А начиналась история светло и радостно.
   Инну – светлые летящие волосы, плосковатое лицо и точеная фигура с крепкой слегка оттопыренной задницей – я встретила в тренажерном зале. Такая вот физкультурница, как в советском кино 30-х годов. Особо не напрягается – на скамейку рядом с «широчайшей» присела и по сторонам смотрит. Изредка мышцы потренирует без фанатизма – и снова стрельба глазами, зырк-зырк. А геометрия лица – ну, явно славянская. У голландок правильно и мягко расчерченных лиц не бывает. Чуть-чуть, да есть ассимметрия или жесткость. Грубее тела сколочены, лица тоже как топором вытесаны. Не из камня, из дерева. И не всегда умело. Думала я недолго, решила знакомиться. Или просто интересно стало – ошибаюсь или нет. Не ошибаюсь. Она заговорила стеснительно, очень смущаясь Румянец по щекам разлился от напряжения.
 Живем мы поблизости, оказывается. Инна очень рада, что еще одна русская объявилась. Она любит соотечествеников встречать.
 Поначалу мы часто общались. Она в Амстердаме одиннадцать  лет,  в 21 год переехала. Две дочки-погодки, муж Стефан английский язык преподает, у него фирма. Правда, он в фирме один. Короче говоря, частные уроки дает. Когда Инне всего шестнадцать было, Стефан в Винницу приехал по программе культурного обмена, на курсах и встретились.

 Ждал пока Инночка институт закончит. Без образования она в Голландию ехать не соглашалась, ее мама так воспитала, учительница итальянского. Мама у нее молодец, заодно убедила дочку, что по воскресеньям готовить нельзя. Поэтому Инна, если в воскресенье гостей ждет – то жарит-парит накануне .
 Только много у Инны завистников, слухи про нее распускают. Необоснованные, разумеется. Русские подруги опасаются за мужей, а голландки ее использовать норовят. Соседки Инне детей (ты же все равно дома, а я я ненадолго) лет пять кряду оставляли: в любое время дня и ночи. «Скажет на часок, а сама потом среди ночи заявляется». Но на лице у Инны при этих словах такое смирение возникало – не девушка, ангел во плоти.
  Она и полы мыла первые годы – чтобы денег у Стефана не брать. Стеснялась.
Я ее слушала и сокрушалась: наших барышень иностранные мужья и впрямь убеждают в том, что их предназначение – полы мыть. Вывезет девочку, глупенькую и наивную, и упражняется, как ему в голову взбредет. Вздохнула я о судьбах соотечественниц, вынужденных уезжать, когда жизнь еще только начинается, потому что выхода другого нет. Родная страна денег не платит.

  Инна казалась простой и понятной. Беспредельно искренней, безропотно несущей  крест смирения.
  И как-то так вышло, само собой, что я на все для нее готова. Впервые в жизни, умора, по чужой голове кисточкой елозила, Инну в блондинку превращала. А она распоряжалась, куда и какую краску наносить. Это я могу понять, цвет волос – важная проблема. И денег на парикмахерскую у нее, небось, нет –  сострадательное подумалось. А если Инна завтракать звала:  – Там так вкусно по утрам готовят! – то оказывалось, что рядом с кафе и магазин расположен. С туфлями, которые ей нравятся, я должна посмотреть и оценить – стоит ли покупать. Потому как ей и спросить не у кого, Стефану безразлично, что на ней надето, а Инночка на работу устраивается. Впервые по специальности, бухгалтером. Три дня в неделю и почасово, но все-таки. Серьезная голландская фирма, надо хорошо выглядеть. Она безыскусно говорила и поступала, она казалась естественной. Простая девушка, но милая и правдивая, чудное создание и живет неполалеку. Раньше у меня таких подруг не было в принципе – но здесь не родина. Кристин, моя приятельница-ирландка, часто мне говорит: “А что ты со своим телевидением раньше о людях знала? Ничего не знала. “ Точно так и есть, зато теперь много нового узнаю. Эмиграция не кругосветное путешествие, а странствия. Без конца и края.
  Образ понемногу набирал объемности. Вот меня уже приглашают к соседке Лене, которая прямо сейчас даст мне учебник по языку. На поверку оказывается, что мне смотрины устраивают, а учебник где-то не здесь и потом, потом.

 Частное собрание русских барышень с голландскими мужьями, которое Инночка устроила в пасхальные дни и где мы с Гертом провели один час сорок пять минут, на другую вечеринку торопились, закончилось совершенно неожиданно для меня.
 На следующий день Инночка стала рассказывать мне о своих гостьях- завистницах, которые  нехорошее обо мне сказали. Соседка Лена добавила красок, возник еще один персонаж – толстуха Марта,  жена темнокожего суринамца, которая с Инной чуть ли не передралась на почве ревности. И все рассорились. Короче выстраивалась картинка по схеме маленького города Винницы, страшно приближаться.

  Поздно вечером, когда я уже спала,  Герт долго говорил с кем-то по телефону. “Это Инна, – пояснил он. – Задала вопросы, с работой связанные, сложности у нее. Хотя непонятно, почему я объясняю элементарные вещи».
  Тут уж и я в недоумении. Инна повторяла, что занимается спортом, потому что голландцы любят аппетитных и пухленьких. И обижалась, что Марьяна, дежурная в клубе, наговаривает на нее, сплетничает за спиной, что Инна со всеми спит. Я советовала идти к менеджеру и жаловаться, но моя подружка умолкала тут же. К менеджеру – ни в какую, не шла.
   Однажды Герт, вернувшись с тренировки, удивленно сообщил мне, что наша новая знакомая как-то странно себя ведет. И по его мнению, интересует ее только флирт со спортсменами в зале. Во всяком случае, когда мы встретились на улице, и она бросилась к Герту с традиционным для Голландии троекратным поцелуем, я отметила чрезмерный энтузиазм в ее глазах. Неуместный при формальном соблюдении правил встречи на улице. “Как-то, наверное, можно и без поцелуев обойтись, – подумала я. – Слишком много у нее страсти”.
   Позже выяснилось, что Инна в фитнес-клуб, где мы встретились, не по собственному желанию перешла. Из предыдущего спортзаведения ее попросту вытурили, тренер будто бы ее домогался, скандал.
  Причем, первый скандал в Инночкиной жизни случился еще на Украине, девочке и четырнадцати не исполнилось, когда ее соблазнил школьный учитель физкультуры. Инна с ним какое-то время сожительствовала, история была громкая.

  Потом, уже в институте народного хозяйства, – она долгое время встречалась со студентом из Сирии, который жениться не захотел. Исчез.

  Так что невысокий худосочный Стефан, на 20 лет ее старше – оказался как нельзя более кстати, он и заполучил в жены юную Инночку со стеснительным, будто извиняющимся лицом.
  Теперь у них две дочки – восьми и девяти лет, говорят  они только по-голландски. Хотя Инна общается, в основном с русскоговорящими, а Стефан профессионал в английском языке. Девочки выглядят поначалу стеснительными, как и мама, но через десять-пятнадцать минут осваиваются и не больше обращают внимания на хозяев дома. Приходится неотступно проверять, что они делают, девочек особо интересуют  хрупкие и яркие предметы, которые плохо лежат.
  Мы ходили к друг другу в гости, устраивали праздники, активно перезванивались, пока не нагромоздилось слишком много странностей поведения, брошенных и пойманных взглядов, которые трудно не понять, но и объяснить невозможно. А я напряжение терпеть не могу. И не люблю, когда сказанное переворачивается – то так, то эдак. Детский сад, ей-богу. Потом ничего не докажешь, да и доказывать лень. Мы так ни разу и не поссорились.

 А как хорошо начиналось-то! Я думала, мне повезло – делить нам нечего, а вместе легче к стране привыкать. Фигушки, пустые мечтания; такие наслоения пошли мутные,  мама не горюй! Хоть делить нам – по-прежнему – нечего.

   Как-то постепенно открылось, что каждое мое слово  скрупулезно и тщательно доносится до сведения Инночкиных подруг. А подружки у нее разнообразные, кто попало, проще говоря. В том числе и тетеньки с законсервированной обидой на жизнь. В том числе и растягивающие слова многозначительные дамочки, которых встречать и в страшном сне не хотелось бы. Самая разношерстная публика из говорящих по-русски. Стоящие под дверями супермаркетов безработные, что бесплатные газеты продают. Женщины со сложными до невероятия судьбами. Барышни, с потерянными взглядами, несущие что-то вроде текстов Катюши Масловой. Много разных типажей и персонажей. Наводящих на грустные размышления. Трагедия началась давно, не столько на родине, сколько в головах выползающих отовсюду “бывших русских”. Оттого, что мы теперь знакомы, становилось не по себе. Страшно становилось.
  И если я жаловалась на что-то – Инна, такая отзывчивая и искренняя, никогда не приходила, чтобы ободрить или поддержать. Даже просто спросить, как я себя чувствую – не приходила.
  Почему-то Ян Гус вспоминался часто. Как ему в костер наивная сердобольная старушка сухие ветки подкладывала. Чтоб лучше горело. Я поняла, что в случае чего – не хватит у меня самообладания ограничиться произнесением “О, санта семпличе!” Может и крышу снести. Потом раскаиваться начну, а это долго и мучительно.

   В конце концов, одна из Инниных подруг подрядилась убирать у меня в квартире. Чистит и моет Лариса просто замечательно. А Инна теперь – подруга домработницы. Иногда прошу Ларису передать ей привет. Несмотря на то, что живем рядом, мы практически не видимся.
  Я так и не поняла, что это было. И почему кажется, что значение слова нимфоманка прояснилось. Для меня, во всяком случае.