Порто, любовь моя…

Компания «Kino Lorber” выпустила в прокат фильм «Порто» (Porto), снятый Гейбом Клингером – американским режиссером бразильского происхождения, выросшим в Чикаго.

Он  известен по своему фильму первому, документальному («Двойная игра»). Не говорю «широко известен» и не ручаюсь, что  опыт художественной ленты готовит создателю сокрушительный успех: артхаус – дело для избранных,  да и тема любви-разлуки давно уже не гарантирует немедленного зрительского отклика. Впрочем, повременим с прогнозами.

Вот она, история с намеками на предысторию – и сразу безрадостная. Неухоженный обтерханный Джейк (Антон Ельчин) и яркая сексапильная Мати (Люси Лукас) одиноки в чужом городе. Правда, она – при солидном покровителе, университетском профессоре Оливейра (Пабло Калатре), зато он – нищий на грошовых подработках, почти побирушка, позор благополучного отторгнувшего семейства.  В какой-то момент Джейк и Мати видят друг друга издали на археологических раскопках, потом поближе, явно узнавая – на автобусной остановке  – и, наконец, явственно встречаются глазами в кафе, где Джейк набирается мужества заговорить с дамой. Вот, заметно удивленные, они  уже делят трапезу: она иронична, он как-то сразу очень счастлив и оттого несколько косноязычен. И вдруг – одно мгновение! – двое оказываются в четырех укромных стенах, где, как со скалы в пучину, срываются в поток страсти. Можно назвать ее дикой, бешеной, необузданной, безрассудной – все эпитеты годятся, ни один ничего не растолковывает.

Объяснить бросание в объятия едва знакомого человека скукой, бесприютностью, видимо, можно – но мало ли подобных эпизодов стирается в памяти раньше, чем случайный партнер скажет «пока»…  А тут идут годы – и не проходит ошеломления. У каждого своя тропа – но какая-то петляющая. Вроде бы она, Мати, счастливо вышла замуж, родила девочку. Но вот уже профессор-папа появляется в ее квартире с ледяным лицом – так приходят к бывшей жене и к ребенку – по дням и часам, определенным судьей. Вроде бы он, Джейк, нескован, как и был  – но на лице свободного человека словно серая паутина…

Наверное, все это можно снять цифровой камерой – только режиссер по зрелому размышлению обратился к старомодной пленке: она живая. Время то распахивается широкой панорамой большого мира в тридцатипятимиллиметровом формате, то сужается до обрывков воспоминаний-«флэшбэков», запечатленных на целлулоиде совсем уж античного Super 8. Так с высочайшей степенью художественной точности вновь показывается страсть – звериная (человечней некуда), исходящая натуральной испариной, как от жара в аду: звук хрипящий, изображение мутноватое, полуразмытое… И так же с помощью визуального эффекта (изображение словно бы некачественное, любительское, поблекшее) показано умерщвление чувства. А это уже приговор небес: не надо легкомысленно рассчитывать, что все заживет, подернется ряской – и сподобившиеся неповторимого отговорятся, отгородятся  от памяти повседневными делами.  То, что было – точней, стряслось –  всплывет еще и еще раз в обожженом сознании  – прав поэт: «Всю жизнь удаляется, а не длится любовь – удивленья мгновенная дань…»  Да, конечно, удаляется – только что же такое возвращается вновь и вновь, сжимая сердце, взрывая ночи?

Она не задает возлюбленному вопросов спустя годы – даже мысленно. Они разлиты в нервном воздухе – и не тривиальные, вроде дурацкого «как же ты мог?», а беспомощные, похожие на детский плач: зачем исчез, я помню твое прикосновение… Отчего забыл, как стали равны – ты, изгой, клянчащий выпивку по барам, и я, европейская дама с престижным университетским настоящим, возлюбленная своего профессора – красавца-португальца, который по всем параметрам идеально подходил на роль супруга и будущее с которым просто обязано было стать светлым и прекрасным…  Только вот  что такое «подходил», понятно слабо – и почему с иным стопроцентно подходящим быть вместе одуряюще тошно, доходит еще менее…

И она испепеляет себя на суженном до маленького прямоугольника фрагменте общего пространства экрана – изображение опять как сквозь слезы, как замутившееся стекло:  не хочу никакого лечения временем, никакого благодушия и покоя – ты вообще где, а?

Первоначально в планах режиссера городом встречи этих двоих были Афины, потом финансовый обвал спутал карты – и появился большой, но не давящий ни огромностью, ни мировой славой португальский Порто. Дорог золотник, есть в нем нечто от маленькой вселенной:  неспроста здесь снимал сам великий патриарх Мануэль Оливейра. Зрителю настойчиво кажется, что он где-то уже видел все это, лично проходил кривым переулочком, стоял на мосту, созерцал зори и закаты невероятного цвета – и глотал тоску всех разлученных, которые движутся по одним и тем же улицам, иногда совсем близко, и умудряются пройти мимо единственных своих… Порто, пастернаковский Марбург, дикий Нью-Йорк…

В интервью Дэниелу Касману режиссер многое объяснил: и кто помогал (исполнительным продюсером не погнушался стать сам Джим Джармуш), и как выбирали место съемок, и как он спорил с исполнителями главных ролей Антоном Ельчиным и Люси Лукас о специфике характеров их героев, и как они то соглашались, то спорили – и сколько личного, которое не обсуждается, привносили в каждую сцену…

Антон Ельчин – о господи…

Его привезли в Штаты во младенчестве. Родители – известные тренеры по фигурному катанию Виктор Ельчин и Ирина Корина – мечтали видеть своего единственного наследника на льду, но мальчугану коньки не понравились, захотел гитару и кино. Для экрана подошел однозначно и сразу. У него было выразительное, запоминающееся лицо: из губастенького, круглоглазого, кудрявого малыша вырос худощавый грустноватый юноша – умевший, по мнению авторитетных коллег, играть все.  Он был феноменально трудолюбив на съемочной площадке, нежен с родителями, добр с друзьями. Чего активно не любил – это вопросов о личной жизни.

Серьезному киноведу надо не пожалеть времени, чтобы проанализировать все фильмы, в которых Антон Ельчин снялся, начав свою экранную карьеру с девяти лет. Поначалу это были эпизоды в сериалах, потом роли посерьезней – хотя желанного Гарри Поттера сыграть так и не выпало. Из наиболее известных картин с его участием –  «Стартрек» Джея Абрамса, «Терминатор: да придет спаситель», «Альфа Дог» Ника Кассаветиса, «Как сумасшедший» Дрейка Доремуса, «Выживут только любовники» Джима Джармуша, «Зеленая комната» Джереми Сольнера, «Цимбелин» Майкла Альмерейды. Мировая премьера «Порто» состоялась нынешней весной в Польше – уже без Антона.

Любовь сильнее смерти –  смерть сильнее жизни. Выскочив из автомобиля за оставленной дома сумкой 19 июня 2016-го года, он забыл поставить ручной тормоз – и в считанные секунды оказался задавленным собственным джипом. Страшная эта информация наличествовала в интернете практически с момента трагедии – однако спустя год с лишним в крохотную манхэттенскую пресс-комнатку, где нас, пищущих, было от силы десятка полтора, вползла досужая сплетня: от наркотиков умер, дело ясное…  И вот уже милая Саша Берман, лос-анджелесский дистрибьютор фильма, присылает взволнованное электронное послание:  не верьте… Не верим. Да будет благословенна память об умершем.

В заголовок вынесено первоначальное рабочее название фильма. Окончательный вариант короче и с некоторым, я бы сказала, винным привкусом – дополнительный подтекст.

Могут спросить, не зря ли зову на фильм, который жизнерадостная публика немедленно классифицирует как «депрессивный».  Вообще-то не агитирую. И даже уверена, что у окошечек касс манхэттенского кинотеатра Landmark Sunshine Cinema, где 17 ноября состоится нью-йоркская премьера «Porto”, и, через неделю,  у лос-анджелесского Landmark Nuart Theatre, давки не будет.  Велика ли беда: тот, кто ходит в кино, а не в киношку,  дорогу отыщет.