Слушания в Сенате – политический театр

В четверг в Сенате проходили слушания по утверждению Майка Помпео и Джеймса Маттиса, назначенных Дональдом Трампом на посты, соответственно, директора ЦРУ и министра обороны.

Слушания по обеим кандидатурам были намного менее конфронтационными, чем происходивший накануне диалог сенаторов с Рексом Тиллерсоном, которого избранный президент хочет видеть своим государственным секретарем.

Последние несколько дней ознаменовались жаркими спорами Дональда Трампа с руководителями спецслужб, дошедшими до того, что избранный президент обвинил разведучреждения чуть ли в нацистских методах работы с информацией. Майк Помпео, как опытный политик, пытался сгладить конфликт, расставив политические акценты в полном соответствии с тем, что ожидали услышать от него законодателя в профильном комитете по разведке. Если он и не угодил всем сенаторам, то никого из них решительно против себя не восстановил. Тон слушаниям задала фраза Помпео, в которой он, размежевавшись с Трампом, назвал сотрудников разведки «патриотами», отстаивающими интересы Америки.

«Совершенно ясно, что Россия осуществила кибернападения на Соединенные Штаты с целью подрыва нашей демократии. И что атаки были санкционированы высшим российским руководством», сказал Помпео, чтобы сразу снять с повестки самую болезненную проблему, которая развела Трампа и с разведсообществом, и с влиятельными политиками в его собственной партии.

Помпео позиционировал себя так, чтобы у слушателей не осталось никаких сомнений в его самом твердом намерении исполнить свой служебный долг безотносительно к потенциальным конфликтам с будущим шефом.

В частности, он обещал продолжить расследование дела российских хакеров и делиться вновь добытой информацией с ФБР.

Трамп в ходе избирательной кампании грозился возродить жесткие методы допросы террористов, включая пытку водой или имитацию утопления; методы были введены Бушем-младшим и объявлены незаконными администрацией Обамы.

И по этому вопросу Помпео выказал готовность ослушаться президента, если он вдруг отдаст такое распоряжение. Равным образом, заявление о «нулевом» вкладе России в дело борьбы с ИГИЛ означает, что Помпео, по крайней мере, на словах не разделяет оптимизма Трампа относительно перспектив сотрудничества с Москвой на антитеррористическом поприще.

По одной позиции, правда, Помпео не уступил своим «экзаменаторам» – отрицательное воздействие изменения глобального климата на вероятность возникновения продовольственных и беженских кризисов или дефицита водных ресурсов.

Сторонников «климатологической гипотезы» достаточно много в ЦРУ и Пентагоне. Но Помпео уходил от прямых ответов на вопросы на эту тему, которые задавали ему сенаторы из демократического лагеря.

Точно так же, кстати, позиционировал себя накануне соискатель должности госсекретаря Рекс Тиллерсон, который признал реальность изменения климата, но не удостоил ее того приоритета, которая она имела в годы правления Обамы.

Майк Помпео был лучшим учащимся на своем потоке в Академии сухопутных сил. После ее окончания в годы холодной войны служил в пограничных войсках в Германии. Демобилизовавшись, поступил на престижный юридический факультет Гарварда. Трижды как республиканец избирался в Палату представителей от Канзаса. Заработал больший политический капитал жесткой конфронтацией с Хиллари Клинтон и, в целом, с администрацией Обамы по поводу причин гибели четырех американских дипломатов в ливийском  Бенгази.

Как сказал о Помпео демократ Адам Шифф, работавший с ним в Комитете по разведке, «Майкл обладает способностью ставить правильные вопросы и выслушивать своих собеседников, – ценное сочетание качеств, важное для директора ЦРУ».

Ток что особых проблем с его назначением у Трампа не возникнет.

В то же время сенатский комитет по делам вооруженных сил открыл слушания по кандидатуре генерал — лейтенанта морской пехоты Джеймса Маттиса, назначенного министром обороны. Генерал и раньше называл Россию врагом номер один. Вот  фрагмент из его беседы с председателем комитета Джоном Маккейном.

– Господин председатель, история — не догма, хотя лучшего руководства к действию, чем история, я не знаю. Со времен Ялтинской конференции мы многократно пытались наладить сотрудничество с Москвой, но перечень наших успехов на этой ниве весьма скромный. Сегодня главное, как мне кажется, это честно признаться себе в том, какие опасности несет Западу режим Путина. Российский президент пытается расколоть Северо-Атлантический оборонительный союз, и все члены союза должны общими всесторонними усилиями помешать ему в этом. Новый мировой порядок, воздвигнутый на руинах 2-ой мировой войны, в течение 70 лет предохранявший человечество от новой глобальной катастрофы, сегодня находится под ударами со стороны России, терроризма и экспансии КНР в Южно-Китайском море.

Утверждению Маттиса изначально мешала одна техническая загвоздка – бывший военный не вправе занимать гражданскую должность министра обороны в течение семи лет после выхода в запас,  если соответствующее исключение не будет сделано Конгрессом. Сенаторы подавляющим большинством голосов приняли это исключение, через несколько часов нижняя палата последовала этому примеру.

«Я, в общем, совсем не против сотрудничества с Россией», подчеркивал генерал, «но беда в том, что потенциальное число точек соприкосновения с Москвой сейчас уменьшается, а область противоречий — расширяется».

Касательно скептицизма Дональда Трампа по поводу НАТО, Маттис отметил, что не раз доводил до избранного президента, «насколько успешна НАТО как военная организация, определенно на современном этапе, а может, и по общеисторическим меркам». «Я нашел в нем благодарного слушателя», заметил Маттис.

Если Майкл Помпео на своих слушаниях уходил от климатологических вопросов, то бывший командующий вооруженными силами США на Центральном театре военных действий не горел, мягко говоря, желанием удовлетворять любопытство сенаторов — демократов о своих взглядах на роль женщин и геев в боевых частях. «Мой принцип — по возможности не ворошить прошлое и не сопротивляться новшествам, если они не ведут к подрыву боеспособности армии», отвечал он на подобные вопросы.

Я попросил политолога из университета штата Калифорния во Фресно Брюса Торнтона поделиться своими впечатлениями от прошедших слушаний.

– Ни для кого не секрет, что эти слушания, в общем и целом, представляют собой политический театр. Главные действующие лица произносят на них заученные политкорректные фразы, рассчитанные на то, чтобы никого не обидеть.

В американском политическом лексиконе с недавних пор утвердилось словосочетание confirmation conversion — пересмотр соискателем высокой должности своих базисных установок перед утверждением его кандидатуры в Сенате.

Возьмем Майка Помпео: в течение целого ряда лет он настаивал на том, что администрация Обамы была не права, когда хотела привлечь к ответственности сотрудников ЦРУ, применявших к террористам жесткие методы допроса, включая имитацию утопления, ибо согласно закону, регулировавшему данную практику, который был принят еще при Клинтоне, имитация утопления не подпадала под определение пытки.

Однако на слушаниях Помпео, не желая злить влиятельного сенатора — демократа Дайан Файнстайн, заявил, что ослушается Трампа, если получит от него такой приказ.

Невзирая на то, что он прекрасно знает, что в тех трех случаях, когда применялся этот метод, он принес немало полезной информации.

То же самое верно в отношении заявлений Маттиса о службе женщин в боевых частях: до назначения он был активным противником этой меры.

Все сложные спорные моменты отфильтровываются и остается одна вода. По ней кандидат благополучно доплывает до утверждения.

«Человека нельзя привлечь к ответственности за нечестные ответы, которые он дает на слушаниях. Даже под присягой, – констатировал профессор Торнтон. – Потому что вопросы касаются гипотетических ситуаций: что бы вы сделали, если бы и так далее? Ответы на вопросы гипотетического характера не могут быть основанием для судебного преследования».

– Повторю: ответы, которые дают соискатели, – расплывчатые, и иначе быть не может, пока вопросы, которые им задают, либо гипотетические, либо политические, как вопросы о пытках, которые поднимала Файнстайн, или задачка, которую поставил перед Тиллерсоном сенатор Рубио: является ли Путин военным преступником?

Я бы лично привнес в слушания больше конкретики, например, господин Помпео, как бы вы обеспечивали выполнение Ираном ядерного соглашения, памятуя, что сделка эта не имеет статуса закона и может быть поэтому сравнительно легко расторгнута?

Или: генерал Маттис, что предпринимает НАТО и Америка, в частности, в ответ на вторжение российских войск  в Эстонию? Объявляем ли мы войну России? Маловероятно, что такой вопрос будет когда-либо задан, ибо мы знаем, что США не будут воевать из-за Эстонии, что бы там официально ни провозглашала НАТО.

– То есть закрепленная в Конституции за Сенатом благородная и важная функция обсуждения и утверждения кандидатов на важнейшие государственные посты заметно деградировала?

– Современный политический деятель не может устоять перед соблазном покрасоваться перед телекамерами, если они одновременно передают сигнал по всем центральным каналам. Это дает ему шанс повысить свою узнаваемость среди избирателей или потрафить важным группам поддержки.

Объективная польза от этого политического позерства не большая. И оно имеет мало чего общего с конституционной функцией, заключающейся в выяснении профпригодности кандидата.

Функцией, которая, как в прошлом, оптимально реализовывалась сенаторами через приватные консультации с избранным президентом или с его номинантами в частной беседе. Сегодня слушания — это просто маркетинг для экзаменаторов и экзаменуемых.