Алексей Орлов
Сорок лет назад, в понедельник, 6 сентября 1976 года, старший лейтенант Виктор Беленко поднялся рано утром в истребителе-перехватчике МиГ-25 с военного аэродрома и менее, чем через час, приземлился в Японии на острове Хоккайдо в гражданском аэропорту. Вскоре о бегстве Беленко из Советского Союза знал весь мир.
Я узнал об этом из “Программы для полуночников” радиостанции “Голос Америки”. Едва передача зкончилась, как мне позвонил приятель, который находился, как и я, “в подаче”, то есть подал заявление на отъезд из Советского Союза. Он надеялся, как и я, что не станет “отказником”, то есть ему не откажут в просьбе. “Беленко ни у кого разрешения не спрашивал, – сказал он. – Нам тоже надо было учиться на летчиков”.
О Беленко оповестило ТАСС. Вначале оно объявило, что летчик был вынужден приземлиться в Японии из-за неполадок в самолете и японцы держат его насильно. Затем сообщило, что Беленко насильно вывезен в Соединенные Штаты. Советское министерство иностранных дел устроило в Москве “пресс-конференцию” жены и матери Беленко. Приглашенным советским и иностранным журналистам его жена Людмила сказала, что никогда не поверит, что ее Виктор добровольно улетел на Запад. Мать со слезами на глазах говорила, что никто не может знать сына лучше, чем мать, и она знает, что сын ее патриот.
Журналистам не позволили задавать вопросы, и организаторы “пресс-конференции” им не сказали, что мать не видела сына с тех пор, как ему было два года. И журналисты не знали, что задолго до того, как Виктор совершил полет в Японию, жена объявила ему о разводе и о том, что ее родители будут рады прииять ее с сыном… Я узнал об этом спустя четыре года, когда прочел в Америке книгу “Пилот МиГа”, написанную Джоном Барроном. Книга отвечает на многие вопросы, связанные с решением Беленко навсгда покинуть Советский Союз…
Советский режим обычно замалчивал “исчезновение” своих граждан. Никогда не устраивались “пресс-конференции” с их родственниками. А ведь на Западе оставались и становились невозвращенцами дипломаты, артисты балета, писатели, шахматисты, ученые, инженеры. За два года до перелета Беленко невозвращенцем стал Михаил Барышников, но ни министерство иностранных дел, ни министерство культуры не представило в Москве журналистам родственников беглеца. Хотя о бегстве Барышникова сообщили все вещавшие на Советский Союз западные радиостанции. И не было встреч журналистов с женой и сыном гроссмейстера Виктора Корчного, который остался на Западе в том же году, что и Беленко. Но вот встречу с женой и матерью Беленко советский МИД устроил. В чем дело?
Напрашивается ответ: летчик, сидевший за штурвалом сверхсекретного самолета, более важен режиму, чем “прогнившие интеллигенты” Барышников и Корчной. Такой ответ содержит только долю истины. Власть знала биографию Беленко, и она была уверена, что человек с такой, как у Беленко, биографией просто-напросто не мог – абсолютно не мог – бежать из Советского Союза. Вырос в рабочей семье, отличник в школе, рабочий-передовик на танковом заводе, отличник боевой и политической подготовки в высшем военном авиационном училище, уважаемый коммунист в авиаполку в Приморском крае.
И чтобы такой человек бежал на Запад!?
Следовало предпринять все , что только возможно, чтобы вернуть его.
“Пресс-конференция” жены и матери была устроена после того, как Беленко объявил советскому “дипломату” в Японии, что его никто не похищал и что он не вернется в Советский Союз. Еще одна встреча Беленко с советским “дипломатом”была в Вашингтоне. ” Я прилетел в Японию добровольно”, – сказал ему Беленко… Предпринял попытку заполучить Беленко и находившийся в Америке глава советского МИДа Громыко…
Случай Беленко, в самом деле, уникальный, и не только потому, что он действительно был до мозга костей советским человеком: не слушал “вражеских голосов”, не читал Солженицына и запрещенной литературы, ничего не знал о диссидентах. А о Соединенных Штатах и вообще о Западе он знал лишь то, что внушала советская пропаганда. Искренне верил, что Америкой правят “темные силы” (это его слова), которые эксплуатируют трудовой народ и служат интересам капиталистов. Он не сомневался, что Америка готовится воевать с его страной. Но этот стопроцентно советский человек постепенно пришел к выводу, что страна, которой правят “темные силы”, никак не может быть хуже той, что пропитана от “а” до “я” алкоголем и ложью, то есть страны, в которой он живет. Решение бежать созревало долго, на протяжении многих лет..
Виктор родился в 1947 году в Нальчике. Ему было два года, когда отец разошелся с матерью и отправил его к своей матери и сестре. Бабушка и тетка жили в Донбассе, обитали в крохотной комнатенке, работали с утра до вечера. Виктору исполнилось семь, когда отец дал о себе знать и попросил отправить сына ему. Бабушка и тетя посадили Виктора в поезд, и он поехал в Сибирь, в город Рубцовск. Встретив сына, отец, рабочий тракторного завода, тут же отвез его к другу в колхоз, потому что еще не получил обещанной начальством комнаты. Отцовский друг ютился вместе с женой и четырьмя детьми в однокомнатной избе. Жили они еще беднее, чем бабушка и тетя Виктора. Через год отцу выдали комнату в коммунальной квартире, и он воссоединился с сыном. Еще через три года отец женился на вдове с двумя детьми и переехал с сыном к ней. В школе Виктор пристрастился к чтению, летом играл в футбол, зимой – в хоккей. Ему было 10 лет, когда произошло событие, которое позволяет нам понять, что у него уже в этом возрасте был твердый характер.
В феврале 1958 года, после хоккейной игры, к Виктору подошли четыре парня – старше и сильнее его. Они потребовали деньги. Он сказал “нет”, был избит и остался без денег – нескольких копеек. На следующий день он попросил в школьной библиотеке книги о боксе и физической подготовке. Читая выяснил, что для укрепления мышц только упражнений недостаточно, нужен еще и протеин, и он спросил у мачехи, возможно ли добавить в ежедневный рацион мясо, или рыбу, или яйца, или сыр. “Все это слишком дорого”, – отрезала она.
Виктор решил добывать протеин самостоятельно. С наступлением летних каникул он начал жить в лесу, на берегу реки. Ловил птиц, удил рыбу, потом пошла ягода. В течение лета он окреп и прибавил в весе. В декабре он был готов к свиданию с теми, кто его избил. Первого он встретил неподалеку от хоккейной площадки. Вскоре настиг второго. Его бой с третьим на глазах нескольких десятков мальчишек убедил всех: с Виктором Беленко лучше не ссориться…
И еще один эпизод. Виктор был круглым отличником в выпускном классе. В Москве на выставке достижений школьников демонстрировался сконструированный им управляемый по радио трактор. Он получил бы золотую медаль, если бы не конфликт с учительницей литературы. На одном из уроков она сказала, что свет – это материя. “Никакая не материя”, – заявил Виктор. Учительница настаивала, и тогда Виктор на глазах у всех учеников открыл учебник физики. После урока учительница потребовала, чтобы он извинился перед ней при всем классе. Он отказался и – получил четверку, а не пятерку, в аттестате зрелости.
Закончив школу, Беленко поехал в Омск, где жил дальний родственник отца. Серебряная медаль позволяла ему поступить в институт, но требовались деньги на жизнь, и он пошел работать. Сначала это был гараж в аэропорту, затем танковый завод. И всюду – где бы он ни работал – царило беспробудное пьянство и ложь. Отдушиной для Виктора стало небо.
Беленко мечтал о полетах с тех пор, как прочитал в школе повесть Сент-Экзюпери “Ночной полет”. В летной омской школе ДОСААФ мечта стала осуществляться. Он учился летать в свободные от работы дни и часы, а в 1967 году поступил в Высшее военное авиационное училище в Армавире. Через четыре года он закончил его на отлично и сам стал учителем – летчиком-инструктором в Ставропольском высшем военном авиационном училище. В армии он столкнулся с тем же, что было и на гражданке – с повальным пьянством и ложью. Однажды стал соучастником преступления. Из-за непогоды был отменен учебный полет. Непосредственный начальник Виктора сказал: “Напишем: полет состоялся”. Но как быть с топливом? Баки-то остались заправленными. Последовал приказ: “Слить в землю!”
Четыре года такой службы убедили летчика-инструктора Беленко, что следует cлужить на военной базе, где, как он предполагал, таких безобразий, как в училище, быть просто-напросто не может. Он подал соответствующий рапорт начальнику училища. Генерал принял лейтенанта и сказал, что он останется в училище, поскольку летчиков много, но не хватает инструкторов, которые обучают летчиков. Лейтенант пытался возразить генералу. “Разговор окончен!” – сказал генерал. “Нет, не закончен!” – не согласился лейтенант и принялся докладывать генералу, что происходит в вверенном ему училище. Выслушав, генерал вызвал врача и приказал проверить, в своем ли уме лейтенант.
“Ты либо безумец, либо чертовски смел”, – сказал Виктору врач после того, как мучил его несколько часов всевозможными вопросами, чтобы выяснить, в порядке ли его голова.
Столкновение с генералом помогло Беленко получить назначение в летную часть. Он также пришел к выводу: если его, летчика, могут упрятать в психбольницу, значит, туда могут посадить любого человека.
Летный полк Беленко находился в нескольких километрах от поселка Чугуевка, районного центра. По воскресеньям сюда приезжали офицеры из близлежащих воинских частей. Приезжали за спиртом. Спирт доставляли неизвестные лица с военно-воздушной базы, на которой были громадные запасы спирта, необходимого для тормозной и электронной систем самолета МиГ-25. Эти самолеты называли в Чугуевке “летающими гастрономами”. Пили, разумеется, и на военно-воздушной базе.
Солдаты срочной службы обитали в казармах, рассчитанных на 40 человек каждая, но в каждой теснилось от 180-ти до двухсот. В каждой казарме было по два рукомойника-умывальника. Туалеты – сортиры – находились на улице. Когда старший лейтенант Беленко был дежурным по части, ему приходилось бывать в казармах. От антисанитарии становилось дурно.
Беленко, его жене и сыну предоставили комнату в двухкомнатной квартире: во второй жил другой офицер с женой и двумя детьми. Семье Беленко повезло. Обычно в двухкомнатную квартиру помещали три-четыре семьи. Людмила не переставала жаловаться. Избалованная родителями, которые ни в чем не отказывали единственной дочери, она выражала недовольство жизнью офицерской жены, когда муж еще работал инструктором в училище. Но тогда она могла по воскресеньям ездить в город Сальск, что в Ростовской области. Конечно, и Сальск был дырой, но по сравнению с Чугуевкой – почти столицей.
В офицерский клуб приезжали время от времени лекторы. Они рассказывали, что американские империалисты готовятся к войне. Беленко привык к подобным лекциям, поскольку они преследовали его повсюду, начиная с Армавирского училища. Один лектор рассказывал, что в Америке отправили в тюрьму коммунистку Анджелу Дэвис, и Беленко понимал, что в Америке не запрещена Коммунистическая партия?… Лектор говорил, что Дэвис была уволена из университета, и он говорил себе: “Значит, в Америке коммунистам разрешают преподавать в университете”… Другой лектор сообщил, что президента Никсона обвинили во лжи и вынудили уйти в отставку. Беленко недоумевал: ” Президент – ставленник большого капитала, разве можно его наказывать?” Да и разве начальникам запрещено лгать? Лгут и остаются на своих местах….
Учеба Беленко в советских университетах подходила в концу. Он все острее сознавал: жить в Советском Союзе становится невозможно. Куда податься? Такого вопроса не было. Он знал, конечно, что Америкой правят “темные силы”. Но он также знал, что Америка доставила человека на Луну и что там строят боевые самолеты, ни в чем не уступающие советским.
В понедельник, 6 сентября 1976 года, старший лейтенант Виктор Иванович Беленко покинул Советский Союз, чтобы жить в Америке. В этот день американцы отмечали День Труда. Беленко этого не знал, и он еще много чего не знал об Америке. Советские университеты остались позади. Впереди были американские, об учебе в которых я расскажу в следующий раз…
Be the first to comment on "Советские университеты Виктора Беленко"