Власти много не бывает

Власть — безумно вкусная субстанция, которой всегда мало. Хочется есть еще и еще — ложкой, половником, лопатой, голыми руками, сладострастно хрюкая над корытом. Много не бывает никогда.

Насквозь проеденные молью диктаторы идут на любые ухищрения ради того, чтобы всласть поесть власть в течение еще одного дополнительного срока. И пускай это противоречит конституции и общепринятым моральным принципам — всегда можно выискать отговорку для того, что баллотироваться в третий, четвертый, пятый раз, а потом и вовсе сделать так, чтобы благодарные поданные слезно упросили тебя остаться пожизненным владыкой. Поводов предостаточно, и все они, разумеется, в высшей степени благие: за четыре-шесть-восемь-двенадцать лет невозможно осуществить намеченные тобой грандиозные преобразования, добившись окончательной победы стабильности и процветания в вверенном сегменте социума. Для этого нужен еще один дополнительный срок. Ну, может, два. Или три, если совсем уже тяжело будет. А там посмотрим…

Притягательная сладость власти настолько универсальна, что ее одинаково упоительно любят повсюду: от Белоруссии — до Зимбабве, в Кремле — и в нью-йоркском Сити-Холле. Девять лет назад тогдашний мэр, миллиардер Майкл Блумберг протащил через Горсовет инициативу о возможности переизбрания мэра и городских законодателей на третий срок. В ходе референдума, проводившегося в ноябре 2010 года, ньюйоркцы проголосовали за ограничение каденции чиновников двумя сроками. Но разве могут депутаты вскормить и взлелеять счастье народное за какие-то несчастные восемь лет? Разумеется, нет. Именно поэтому все семь нынешних кандидатов на пост спикера городского совета Нью-Йорка выступают за то, чтобы депутаты вновь могли баллотироваться в этот орган в третий и четвертый раз.

«Через четыре года, в результате ротации, мы потеряем 38 членов Горсовета из 51-го, — говорит Марк Ливайн, законодатель-демократ из Манхэттена. — Это не в интересах города — терять депутатов, которые только научились быть политиками».

Необходимость уходить в отставку по истечении ограниченных законами полномочий никогда не нравилась харизматическим личностям, будь то Майкл Блумберг или Роберт Мугабе, не говоря уже о властолюбцах меньшего масштаба. Первым, кто додумался до пожизненного продления временных полномочий, стал Гай Юлий Цезарь, который в 45 году до н. э. провозгласил себя вечным диктатором, в то время как первоначально диктатор в Древнем Риме мог находиться на своем посту лишь шесть месяцев. «Пожизненность» Гая Юлия Цезаря продлилась всего несколько месяцев — в том же году его убили недовольные сенаторы.

В 1802 году Наполеон Бонапарт был избран пожизненным первым консулом Франции, а затем провозгласил себя императором. Свержение Бонапарта вылилось в долгую и кровопролитную цепь событий, вошедшую в мировую историю под обобщенным названием «наполеоновские войны». В конце концов, отрекшийся император был отправлен в ссылку на остров Святой Елены, где скончался от мышьяка и мучительной тоски по утерянной власти.

Большинство пожизненных президентов современности не занимали свои должности до естественного ухода из жизни, а были свергнуты либо убиты. Однако мрачные  перспективы на этом поприще никого не пугают: временные народные избранники продолжают цепляться за власть, жадно погружая в нее кто — ненасытный хоботок, а кто и мохнатое рыло.