“Я просто выживал и учил выживать других”

В День Поминовения я хочу вспомнить своего соседа Фрэда Томаса, одиного старика в доме напротив на Спенсер авеню, на границе Нью-Йорка и Йонкерса. Томас – один из 16 миллионов американцев, воевавших на фронтах Второй мировой; 290 тысяч из них погибли. Томаса за четыре года войны даже не царапнуло.

Мы познакомились, когда ему  было почти 95 лет. Я по-тимуровски спросила, нужна ли ему помощь, он удивленно вскинул брови: “Я о себе сам позабочусь”.

Томас не пользовался услугами социальной службы, сам обихаживал самый скромный на нашей улице одноэтажный домик, с двумя кустами помидоров в глиняных горшках, простеньким цветником да газоном, который сам регулярно ровнял. Главным украшением его подворья было выцветшее звездно-полосатое полотнище на флагштоке.

“Я не люблю рассказывать о войне. Я просто выживал и учил выживать других”, – пожал он плечами, когда я однажды пришла к нему с блокнотом и ручкой. Но за дверь не выпроводил.

На европейский фронт он попал в составе третьей армии генерала Джорджа Пэттона, операция “Кобра” началась в северной Нормандии 1 августа 1944 года. Армия, “упакованная” танками и мотопехотой, каждая колонна которой поддерживалась с воздуха тремя-четырьмя истребителями-бомбардировщиками P-47, прошла 100 километров за две первые недели, не встретив отпора.

“Нам не с кем было воевать – Германия выставила просто каких-то мальчишек. Мы понимали, что отборные немецкие войска противостоят России, что лучшие дивизии полегли под Москвой и Сталинградом, и были вам (русским) за это благодарны”, – рассказывал Томас.

Во взводе сержанта Томаса тоже были “мальчишки” – призывники 18-19 лет, себя в 27 он считал “стариком”. Учил их, как не попасть на мину, как не стать жертвой шальной пули, как не угодить под обстрел своих: наступающие танки простреливали на своем пути все полуподвалы – такая была инструкция.

На фронтовые будни он не жаловался – плащ-палатка была всегда с собой, тушенки и галет хватало, а ежемесячное жалование составляло 21 доллар. Меньше, чем зарплата в тылу, но пачка ходовых сигарет Lucky Strike, буханка хлеба или бутылка молока со сливками, собирающимися у горлышка бутылки, в США стоили тогда 10-12 центов.

Про Пэттона говорили: он останавливается только тогда, когда у танков кончилось топливо. Единственную за всю войну ошибку он совершил в Баварии, когда отправил около трехсот солдат освобождать лагерь для пленных офицеров Oflag XIII-B, в котором находился его зять. Миссия была наголову разбита фашистами, в живых остались лишь 35 человек.

Американцы считают, что армия Пэттона продемонстрировала в Европе беспрецедентные в военной истории успехи – пройдя за 281 день 210 тысяч квадратных километров и выведя из строя немецкие силы, шестикратно превосходящие числом состав третьей армии. Американцы потеряли на пути от Рейна до Эльбы около трех тысяч убитыми и пропавшими без вести, потери фашистов превысили 20 тысяч убитыми, статистики о пропавших без вести нет.

“Моя часть квартировала в Люксембурге. Немцы выглядели очень бедными и деморализованными, но к нам относились приветливо. Мне кажется, они уже тогда разуверились в идеях, вбитых им официальной пропагандой”, – вспоминал мой сосед-ветеран.

Он черпал информацию из фронтовой Stars & Stripes, которая не только “ковала волю к победе”, но и позволяла себе карикатуры на самого национального героя Пэттона. Представляете советские карикатуры на маршала Жукова?.. Даже на войне Первая поправка Конституции о свободе слова стояла выше армейское иерархии. Несколько таких номеров Фрэд прихватил с собой в Америку, только не припомнил, где они хранятся.

А сам отчаянный генерал США, погибший вскоре после капитуляции Германии в нелепой автокатастрофе, остался лежать в Люксембурге на военном кладбище – он завещал быть похороненным “среди его ребят”. В США до сих пор полагают, что без “руки Москвы” дело не обошлось – генерал показывал слишком высокую лояльность к поверженному врагу, и враждебность к советским союзникам.

“Чего я больше всего хочу в жизни? Чтобы мои дети жили в мире, без войны”, – говорил мне Фрэд Томас так, как сказал бы наверняка любой солдат Великой Отечественной.

Все четыре года войны Фрэд Томас переписывался со своей девушкой Энн, а когда довелось встретиться после Победы, оказалось, что ничего общего между ними больше нет, и они расстались.

Его сосватали в 35 лет – старым холостяком по меркам начала 50-х, и он довольно рано овдовел, успев поднять троих детей. Но внуками судьба не наградила.

Обитатели в особняках на Спенсер и 263-й стрит, крайней улице Нью-Йорка, разные. Кто-то, если сосед поставил автомобиль, захватив его территорию, тут же вызовет  полицию. Фрэд вставит мне за дворник на лобовом стекле записку – “Привет! Пожалуйста, не загораживай мой проезд”. Я больше ни-ни…

Он сам ездил в магазин, сам готовил и прибирался в доме – на День Победы 2012 года, когда я заскочила с поздравлением, застала его с пылесосом. Этот чеовек вырос в стране, не знавшей, что такое госпособие или талоны на продукты, которыми пользуется сегодня более трети населения США.

“Я встаю в шесть утра и начинаю день с получасовой зарядки. Я не нуждаюсь ни в какой помощи государства – нынче очень много людей нуждаются в ней гораздо больше меня”, – рассказывал мне старый солдат. Сам готовил курицу, стейк, суп, морщился от фастфуда. Страдал от одиночества.

“Когда долго живешь, слишком много теряешь любимых людей – они все уходят один за одним, а в твоем сердце поселяется непреходящая боль”, – признался  худощавый старик.

Раз в две недели 94-летний Фрэд Томас садился за руль старого Форда и отправлялся за 100 километров к своей 85-летней герл-френд. Она уехала на север штата, чтобы присматривать за внуками, а когда те выросли, оказалась не у дел.

“Она почти ослепла и не может водить автомобиль. А когда ты живешь за городом без авто, оказываешься в изоляции. Поэтому два раза в месяц я присматриваю за Мэри – ей нужна помощь, она совсем одинока”, – объяснял Томас природу своих  рандеву.

Улица не заметила, когда не стало подвижного сухонького старика. Мы поняли это, когда  грузовик за раз вывез на свалку дряхлую мебель и мешки, груженые старой бедной утварью и на доме появилась табличка «Продается». Считается, что в Америке каждый день умирает 800 ветеранов той войны.

Новые владельцы скромного дома снесли скрипящий на ветру флагшток и залили асфальтом газон Фрэда Томаса.