Живи с молнией – или без…

Прекрасный мир кино многое готовит имеющему глаза. Случаются неожиданные совпадения образов и метафор – само по себе ни хорошо ни худо, тем интересней сравнить результат.

Полагаю, не по сговору творцов в двух фильмах Нью-Йоркского международного кинофестиваля фигурируют герои, которых поразила молния: «Мир, полный чудес» (Wonderstruck) Тодда Хейнса и «Миссис Хайд» (Mrs. Hyde)  яркого дебютанта Cержа Бозона.

Строго-то говоря, поражение человека молнией – подарок сомнительный:  если не поэтизировать, то это тяжелое расстройство центральной и периферической нервной системы, глубокие ожоги, судороги, потеря сознания – иногда длительная, а также страшные боли, бред и галлюцинации, зачастую слепота… Но, по легенде народной, человек, которого ударило с неба, якобы обретает способность прорицать и врачевать.      Кстати,  если идти по тропе вымысла дальше – воспламенять взглядом (привет от Стивена Кинга)  или изничтожать на расстоянии иным способом можно, оказывается, и без молнии. Жутковато, красиво. Об этом – «Тельма» (Telma) Иоакима Триера, совместное производство Норвегии, Швеции и Франции.

 Тихая провинциалочка, приехавшая учиться в колледж подальше от недреманного ока молчаливых, но властных родителей, не подозревает, что в ней кроются – ну, очень темные силы. На первой студенческой вечеринке к новенькой начинает настойчиво клеиться некая Аня, полунамеки перерастают в преследования, Тельма с ужасом понимает, что запретное влечение просыпается и в ней –  вот тогда-то, в момент погружения Тельмы во тьму припадка, похожего на эпилептический,  таинственный вихрь уносит коварную соблазнительницу через разбитое окно в бездну. Авторская концепция угадывается покуда с трудом: что, Тельма – добрая христианка, стыдится скотства соития с женщиной, потому и уничтожает ее? Ну, допустим. Выясняется, однако, и кое-что похуже: в раннем детстве щекастый карапуз, братик Тельмы, таинственным образом исчез из ванночки,  где его купала мама, и оказался – невозможно  молвить… – подо льдом ближнего пруда. Девочка с неулыбчивым лицом явно ревновала малыша к родителям – вот и возжелала… Потом, когда события раскрутятся, правда выплывет: оказывается,  страшный дар получен ею от бабушки, многие годы лежащей в доме престарелых. В том, что давным-давно перевернулась лодка дедушки-рыбака, была виновата именно супруга. Не любила, подумала нечто – вот и…  Но это не обсуждается, темны старые дела – только, выходит, Тельмин папа-доктор правильно упек свою мамашу с ее сверхъестествнным даром с глаз долой, вдруг бы еще кого порешила. А теперь, поняв, что Тельма от яблони упала недалеко, папа – с согласия мамы! – готовит для собственной дочери шприц с сооветствующим лекарством: убить–то – вряд ли, но превратить в овощ придется. Навестив бабулю, поняв, что именно она получила с генами, предчувствуя от родителя гадость, Тельма не находит ничего лучшего, как мысленно сжечь его: сцена воспламенения папы на воде весьма графична.

Только вот фильм, увы, не получился, поскольку, увлеченный пиротехническими эффектами, режиссер слабовато определился с господними заповедями. Бесспорно, сила изобразительности ему и оператору подвластна, в титрах даже содержится предупреждение о ярких вспышках экранного света. Только – какие  истины они  высвечивают?

«Миссис Хайд»: образ иной, нетривиальные способности те же. Робкая училка парижского технического колледжа (несравненная Изабель Юппер) попала под удар молнии в момент эксперимента, когда осталась в незащищенном вагончике. И – получила способность разить на расстоянии. Начались чудеса с ночными прогулками и свечением дамы изнутри на страх видящим … Как она использует способность обугливать все попавшее в поле зрения? Как орудие мести? А что, месть – нормальное слово. Мадам обожала физику, но не могла привить эту любовь недорослям-учащимся. Без всякой оглядки на понятно что храбрый режиссер показывает сброд цветных и примкнувших немногочисленных светлокожих, которые по-сволочному травят эту бледненькую худышку: пусть чувствует себя в исконно своей Франции приживалкой! Блистательная перекличка с «Классом» Лорена Канте.

У Стивенсона в «Странной истории доктора Джекиля и мистера Хайда» добро и зло законно поляризованы. Разделены они и здесь – но несколько менее дидактично. И то сказать: испепеляя нечестивцев, героиня Юппер невольно обожгла ученика-калеку, который был подпевалой в общем хоре, но потом проникся разумным. А двое соседских псов, ставших двумя горстками золы? Да, конечно, они пугали тихоню, но проснувшаяся в ней всепожирающая сила – не чрезмерна ли?  Если героиня хрупка, как веточка, оправдано ли ее судейство? Как тут не вспомнить Раскольникова, вынужденного после старухи-процентщицы угробить смиренную невиновную Лизавету. Вопросы, еще вопросы…

Образ-символ разящей молнии прочерчивает и сюжет «Пораженного» (Wonderstruck) – встреченный в русскоязычной прессе вариант названия «Мир, полный чудес» кажется мне несколько подсахаренным, прямой перевод точнее.  Мальчуган из Миннесоты Бен (Оукс Фегли) теряет в грозу слух. Потерявший один из важнейших органов чувств  лишается вскоре и матери – но полное обрушивание мира не останавливает трезвого стремления ребенка сделать жизнь самому.

Для этого он пускается на поиски отца. Впереди светит Нью-Йорк, но всех ориентиров – полузатертый адрес таинственного книжного магазина на смятой закладке. Детству свойственно безрассудство – непонятно на что рассчитывала и двенадцатилетняя Роуз (Миллисент Симмонс), полувеком раньше Бена сбежавшая из дома-тюрьмы, где ее терзали непомерным контролем и приговаривали к учебникам для глухих. Да, она была глухой – но не беспамятной, помнила маму-актрису, которую взялась разыскать. И нашла ее – но непомерно занятую сценой  и абсолютно не имеющую намерений возиться с невыигрышным ребенком, которому, надо же такому случиться,  дала жизнь. Джулианна Мур совершенно поразительна в двух диаметрально противоположных ролях – самососредоточенной, самовлюбленной  мамы-актрисы и самой Роуз, ставшей пожилой женщиной красоты мадонн, умеющей изъясняться выразительным лицом, нервным пальцами. Она многое сумеет поведать Бену – как окажется, своему обретенному через годы внуку…

Обстоятельно и охотно отвечали на вопросы журналистов режиссер Тодд Хейнс,  автор книги Брайан Селзник,  Джулианна Мур, чудесные дети-актеры, среди которых мисс Симмондс выделялась дивным розовым платьицем и выразительнейшим языком жестов:  она, как и ее героиня, не слышит – но есть такой орган чувств, как душа, простите за невольную патетику…

А душа другой героини, пожилой и одинокой,  летала над лесом медвежьего угла где-то на польско-чешской границе – и никто, кроме пары-тройки односельчан, не прочитывал  сложного этического кода… Агнешка Холланд, режиссер из блистательной когорты питомцев Анджея Вайды, сняла мало ожидаемый от нее триллер «След зверя» (Spoor) – и понимающие со следа не сбились. Пани Душейко (Агнешка Мандат), бывший инженер,  могла разбираться в технике, а также, чтобы не коптить польское небо на старости лет, учить детей английскому – да еще истово бороться против жестокости по отношению к животным.  Только вот научить взрослых  людей быть людьми не могла: в деревеньке орудовала банда браконьеров, вась-вась с местной властью, беззащитное зверье косили пули. Одинокая пани Янина, из родных имевшая толькодвух собак, которых называла дочками, безумно раздражала сельское начальство бесчисленными визитами в высокие кабинеты и дурацкими просьбами прищучить тех, кто нарушает охотничий закон. Кабинетные крысы  утомленно закатывали глаза: чего тебе, бабка, зачем опять телегу накатала, мы предыдущую выбросить не успели…:  Они безбожно перевирали ее ласковую, не бог весть какую сложную фамилию – и готовили очередную охоту на зверье, и сами зверели.

Тут нет оловянных горкомовских рыл из «Одинокой женщины», снятой пани Холланд в пору социалистического безвременья: посткоммунистические царьки расслаблены, почти всегда пьяны, стоящие на страже их благополучия полицейские  как будто ленивы и не опасны. Но потом на тропах лесного разбоя станут появляться трупы самих охотников – и Янина Душейко попадет под серьезное подозрение. И зритель, ожидающий внятного пояснения, кто убил, будет несколько разочарован…

Фильм, снятый Агнешкой Холланд вместе с дочерью Касей Адамик, может быть принят за что угодно, только не за манифест вегетарианства.

На фоне трагизма и мощи этой ленты режиссерский дебют симпатичной Греты Гервиг Lady Bird кажется, сказать по правде, не более чем славной малобюджеткой для форума уровнем пониже. Название буквально переведено частью русскопишущих как «Женщина-птица»,  а на самом деле это идиома, божья коровка – существенная разница…  Кристина (еще очень юная, уже фантастически знаменитая ирландско-американская актриса Серша Ронан) – настаивает на том, что она именно божья коровка, и просит обращаться к ней  только так: свой манифест свободы полететь на свое небо! Темпераментное юное существо пытается найти себя на совершенно бесперспективной ниве профессиональной сцены: она не особенно прилежная студентка, не сверходаренная актриса, но уж бунтарка-то будь здоров. Лори Меткаф, играющая мамочку, хороша на диво: подчеркнутая, до ужаса деланная доброжелательность, усиленное внимание к нуждам дочери – и дикое, непереносимое занудство перфекционистки,  и бесчисленные попреки Кристины пусть не куском, но уж платой-то за обучение – святое дело…

Все остальные персонажи милы до невозможности: и завуч-монахиня из католического колледжа, нетипично для своей ипостаси добрая, и пастор, по совместительству преподаватель актерского мастерства –  тоже добряк, но слезливый, не нашедший помощи у Вседержителя (ему останется только хлюпать в жилетку – точнее, в голубую униформу – Кристининой мамы, медсестры местного психиатрического госпиталя,  которая будет очень, очень участливой…). Мил до ужаса и первый кавалер Кристины (Лукас Хедж), показавшийся прекрасным принцем,  оказавшийся в итоге геем – но геем странным, не гордящимся своей ориентацией, не шагающим в рядах парада гордости, а плачущим аки дитя от стыда…

У мисс Гервиг все еще получится!

Фестиваль продолжается – и он упоительно хорош.